– Я что-то не поняла! То есть меня ты брать не хочешь, а её с лёгкостью согласилась? – Динара перевела взгляд на Аню, – Вот, погляди! Вот так – нас, матерей и ущемляют!
– Да никто тебя не ущемляет, – улыбнулась я. – Хочешь – поехали! Только что Вадик скажет.
– А пусть попробует что-нибудь сказать! Я итак девять лет жизни на них всех положила. Довольно! Пора и мне пожить! Решено, я еду с вами. Аня, а ты?
– На кой мне Питер? – открестилась Анька.
Я только присвистнула тому, как быстро образовалась компания для поездки в Питер. Хотя с Динарой ещё не ясно, это сейчас она под алкоголем так уверена, что сможет оставить детей и рвануть со мной в другой город. Завтра будет думать совершенно по-другому. Машка – Жонглёрша, напротив, рассказывая про то, как ей удобно работать на заводе, лукавила или обманывала саму себя. Теперь стало ясно, что в глубине души она хочет изменений и дело даже не в том, что она хочет в Питер. Расскажи я ей о том, что собираюсь к примеру в Якутию, то она бы попросилась и туда. Все дело в том, что Машка производила впечатление человека лёгкого на подъём – такие за любой кипиш, главное, чтоб в весёлой компании.
– А сколько тебе лет? – спросила зачем-то я.
– Двадцать шесть, – улыбнулась Машка сточенными зубками.
Динара переключила внимание на Жонглёршу «по особой творческой привычке», заведённой ею за год учёбы в институте. Суть этой привычки заключается в том, что каждый человек это потенциальный герой твоей истории, твоего фильма. Динара знакомится с людьми слепо, как котёнок, вытягивая из них биографию, привычки, увлечения.
Жонглёрша с готовностью принялась рассказывать о себе. Оказалось, что она детдомовская. Попала в детдом прямиком из дома малютки, когда мать отказалась от неё при рождении. «Кукушку эту, – как выразилась Машка,– я так никогда не видела и видеть не желаю».
После детдома встал вопрос жилья и Машку определили на Химический завод уборщицей, в собственности у которого находилось общежитие для сотрудников. Машке выделили комнату и обеспечили работой с повышенным из-за вредности окладом. Вроде бы социально жизнь удалась – работа есть, жилье есть, живи на здоровье и подыскивай на выходных мужа, однако вскоре у Машки начались проблемы со здоровьем. Сначала ни с того ни с сего возник кашель, затем начали болеть зубы. Машка расценила эти симптомы, как последствия работы вблизи химических реагентов и, не долго думая, уволилась. Проработала она, по её словам, три года. И на следующий день после увольнения в комнату к ней нагрянули завхоз и комендант общежития с постановлением о выселении уволенной по собственному желанию Смирновой М.Г. и популярно объяснили, что она должна съехать в течении недели. Машка пошла в администрацию по детдомовской прописке с вопросом: где, мол, ей теперь жить. На что работница администрации развела руками: – "Вам, Мария Григорьевна, было предоставлено жилье на основании трудового договора, в котором было чётко прописано, что чтобы жилье перешло в вашу собственность, вы должны были отработать на заводе положенные пятнадцать лет, это не так уж и много и не так уж и плохо – иметь своё жилье в наше время и работу, а теперь, коль этот вариант провалился, нужно собирать справки и вставать в очередь".
Субтильная Машка ушла, понуро опустив голову, потом всё-таки взяла себя в руки, собрала какие надо справки и официально встала в очередь на бесплатное жилье, положенное ей как сироте.
