— Я получил его сразу, как поступило известие об убийстве.
Инквизитор забрал улику, но класть обратно в стол не спешил, зажал между пальцев.
— В столице или?..
Подсудимые ведь имеют право задавать вопросы, несправедливо заставлять их довольствоваться крохами информации, которую готов сообщить обвинитель.
— Или. — Конкретного места Гордон не назвал. — Как видите, неизвестный оказался прав. А теперь, если вы больше ничего не хотите сказать или спросить…
— Хочу! — порывисто перебила следователя. — Почему вы не установили личность отправителя?
— Это неважно, — раздраженно отмахнулся старший следователь.
Вопрос ему явно не понравился.
— Очень важно! От этого зависит моя судьба.
— Ваша судьба зависит от меня, — отрезал Гордон и таки убрал конверт.
Презрительно скривилась и протянула:
— О да, от того, насколько угодлива окажусь в постели. Помню ваше «ты» и ультиматумы.
— Никаких ультиматумов, госпожа Рур, — инквизитор корчил саму невинность, — обычная рачительность. Не люблю, когда качественный товар портят, не использовав по назначению. Но, кажется, мы все прояснили, или вы соврали насчет девственности?
Он стоял слишком близко, чтобы не дать пощечину. Гордону не повезло: в порыве праведного гнева я оцарапала ему щеку. Жаль, попала по касательной, слабо кровоточила. Старший следователь шумно вдохнул воздух сквозь зубы и приложил ладонь к щеке.
— Дважды — это перебор, не находите? — За обманчивым спокойствием скрывалась тихая ярость. — Видимо, вы не понимаете, что наносите увечья представителю власти.
Гордо подняла голову и расправила плечи.
— Очень даже понимаю.
— И? — Он явно ждал извинений.
Напрасно! Пусть ударит в ответ, унижаться не стану. Нахал получил по заслугам.
— Я защищала свою честь.
— Честь? — Гордон нахмурился и показал кровь от пореза на ладони. — Вы, кажется, плохо понимаете, в какой ситуации оказались. За нападение на следователя полагается двадцать ударов кнутом. Сомневаюсь, будто вы выдержите. После вас бросят в камеру. Боюсь, остальным будет глубоко плевать на вашу честь, изнасилования в тюрьме — обычное дело, если ведьма хороша собой.
— Тогда велите сразу забить меня до смерти, раздвигать ноги и терпеть я не стану. Заодно отомстите за попорченную кожу. Она ведь ценная, холеная, а тут какая-то ведьма ногтями. Так как, — с вызовом отчаявшегося, посему готового на все существа, в упор смотрела на мужчину, — изобьете сами или доверите палачу?
Мысленно приготовилась к мученической смерти, но инквизитор передумал. Видела, как утихает ярость, пропадают вздувшиеся желваки.
— Избиение вам не грозит, Клэр, хотя пощечину я запомню. Кроме того, я уважаю порядочных женщин и не зря обращаюсь на «вы».
Показалось, или Гордон Рэс только что обещал защиту от грубого обращения? Покачала головой. Честно, не особо верилось.
— А теперь идемте.
Инквизитор отвязал цепь от стула и легонько потянул за нее.
— Куда?
Внутри разливался отступивший ненадолго холод, стремительно сковывая члены. Воображение рисовало самые страшные предположения. Увы, Гордон их подтвердил:
— Знакомиться с различными сотрудниками Второго отдела. Увы, не все из них приятны, но не обижайтесь, у каждого своя работа.
Поколебавшись, он добавил:
— Если таки захотите стать моей любовницей, сообщите. Вы мне понравились.
— Зато вы мне нет, в утешителях перед смертью не нуждаюсь, — огрызнулась в ответ и с прямой гордой спиной направилась к двери.
