Кузнец и Долан поднялись с мест.
– И всё же отдохнуть надо.
– Засиделись мы у тебя.
Кария засуетилась.
– И я пойду. Как там куры мои. Завтра яичек свеженьких тебе принесу к завтраку, хочешь? – спросила она Маруну, проходя мимо, и по-дружески погладила её руку.
– Спасибо, – кивнула Маруна. – То было у меня трое, за кем глаз да глаз нужен, а теперь вон, четверо.
Она кивнула на задремавшего Турона. Кария улыбнулась и направилась к выходу. Проходя мимо Долана, она заявила едко:
– Поиски надо было ещё сегодня устроить.
И вышла. Долан рыкнул ей в спину.
Старик, не попрощавшись ни с кем, зашаркал к двери. Он постоял немного на пороге, мотнул головой, толкнул дверь и вышел без слов.
Долан обратился к Кузнецу:
– Пойдём, поможешь костры разжечь.
Тот кивнул, махнул оставшимся на прощание, и оба вышли из дома.
– Почему ты ей позволяешь так с собой разговаривать? – спрашивал Кузнец, когда они с Доланом шли по спящей улице.
Долан в ответ отмахнулся, и Кузнец слышал только хруст снега под ногами.
Маруна осталась в утихшем доме наедине с мыслями. И долго не могла прогнать из памяти голос Старика, что звучал в голове: «Не признал. Не поверил. И прогнал».
30. Плата за вход
«Искомое будет найдено»
Этот жуткий голос протрещал так внезапно, что путники в испуге остановились, а Манул даже подпрыгнул на месте. Кутыптэ осмотрелся.
Рядом что-то вспыхнуло. Кутыптэ отпрянул и увидел, что это торчавшее из снега изваяние – выдолбленный в стволе дерева истукан с человеческий рост. Глаза истукана светились голубым огнём. Узорчатая резьба по дереву мерцала холодным светом, точно замёрзшая молния. Изваяние определённо изображало мужчину, даже, скорее, старца с длинной бородой и усами. На уровне живота в столбе было выдолблено углубление – здесь резьба изображала ладони старца, которые он держал открытыми. На них присел один из огоньков, да так и остался сидеть, превратив изваяние в подобие светильника.
– Не пущу! – грозно повторил истукан и с гневом сдвинул брови.
Кутыптэ не нашёл, что сказать.
– И что ты сделаешь? – дерзко спросил Манул, а затем обратился к Кутыптэ: – Пошли, чего бояться? У него ни рук, ни ног. Не побежит же он за тобой.
И засмеялся. Затем бросил бравый взгляд на Кутыптэ и кивнул ему: пойдём, мол. Кутыптэ нерешительно двинулся следом, с опаской поглядывая на истукана. Но вдруг снег под Манулом взвился вихрем, подбросил над землёй и закружил с немыслимой силой.
– А-а-а! – закричал Манул. – Верни меня на место-о-о-о!
Кутыптэ набросился на идола и заколотил кулаками.
– Отпусти его! Пусти!
Но вихрь всё крутил Манула в воздухе.
– Пусти! – не сдавался Кутытпэ. – Что тебе от нас надо?
Идол опустил взгляд на мальчика и грозно ответил:
– То, без чего ты не можешь идти дальше.
Кутыптэ отступил и в растерянности посмотрел на истукана.
– То, без чего я не могу идти дальше?
– То, без чего ты не можешь идти дальше, – подтвердил идол бесстрастно.
Кутыптэ вздохнул.
– Отпусти его сначала! – потребовал он. – И я дам тебе что просишь.
Вихрь стих, и Манул грохнулся в сугроб.
– Что? – он замотал головой, отряхиваясь от снега. – Что ты ему дашь?
– Зуб Ирики, – мрачно сказал Кутыптэ. – Без него я не смогу идти дальше и найти сестру.
Манул снова затряс головой и шаткой походкой подошёл к Кутыптэ.
– Глупый! – вздохнул Манул. – Ну при чём тут зуб?
Кутыптэ обернулся на Манула.
– Разве ж без этого нельзя идти дальше? Всему вас учить надо.
