За стеклом масляного фонаря, что стоял тут же, робко подрагивал огонёк и высвечивал пальцы юноши. Каэл с ловкостью вытачивал деревянный амулет, размером не больше мизинца, и вдыхал смолистый запах древесины. Сосна – податливый материал, резец так и скользит вдоль волокон, и оберег обещал получиться ладным. Каэл крутил в пальцах поделку и любовался ею со всех сторон – фигурка ставшего на задние лапы зайца с настороженно поднятыми ушами.
В доме было приятно натоплено. На огне урчала чарка с закипающей водой для травяного отвара, которым Каэл обычно заканчивал свой день, а под потолком были развешаны для просушки ветки рябины с рыжими бусинами ягод.
Снаружи доносился стон деревянного колеса под напором ветра. Водяная мельница, где продолжал по привычке обитать Каэл, давно не использовалась по назначению, и колесо крутилось вхолостую, взад-вперёд, взад-вперёд, но давно уже не делало ни одного полного оборота. Его скрип баюкал, обещая безмятежный сон. Если бы только не надоедливая дробь дождя в окно.
Но вот послышался другой стук. Стучали в дверь. Так же нетерпеливо и настойчиво, как дождь.
Каэл отложил полуготовую фигурку и прислушался – стук повторился. Он взял со стола фонарь и без охоты отправился открывать. На пороге оказалась девушка. Её русые волосы намокли и спутались, а в глазах замер испуг. Едва Каэл открыл дверь, незнакомка кинулась обнять его.
– Каэл! – зашептала она в его ухо. – Каэл!
Хозяин ощутил что-то тёплое, отстранил девушку и с опаской посмотрел ей в лицо. Она поправила на плечах мокрый от дождя платок, скрывший блеск пластин на её груди.
– Ты не узнал меня? – спросила она и схватила его руку. – Это же я, Брия!
В глазах Каэла вспыхнул гнев.
– Как смеешь ты называть себя её именем?
Он дёрнул руку и оттолкнул гостью. Голос девушки сорвался в плач:
– После стольких лет? Ты не узнал? И не пустишь на порог свою…
– Молчи! – перебил Каэл. – Ты даже не похожа! Уходи, пока я не окатил тебя кипятком!
Девушка в потрясении отступила.
– Не верю, – шепнула она и приложила пальцы к губам. – Это… не мой Каэл.
– И ты не моя Брия! – рявкнул он и захлопнул дверь.
Он вернулся к столу и с лязгом поставил фонарь на доски. Сердце в груди колотилось так же громко, как дождь бил в окно. Из-за двери доносились всхлипы самозванки да чавканье грязи под её ногами. А ещё вздохи бесполезного колеса мельницы.
Каэл выдохнул, сел за стол и вернулся к работе. С усилием он нажал на резец, но тот соскочил с фигурки, врезался в указательный палец и оставил глубокую царапину. Каэл вскрикнул, прижал палец к губам и с ненавистью посмотрел на резец. Красные капли упали на амулет и на стол. Свободной рукой Каэл вытер фигурку, но сделалось только хуже. Свежая древесина жадно впитала кровь, и на поделке красовалось неприятное пятно. К тому же одно ухо зайца оказалось срезано неточным движением резца. Каэл резко распахнул окно, вышвырнул испорченный амулет и с силой захлопнул раму, отчего задребезжали мутные стёкла. В них он увидел своё отражение – взлохмаченный юноша с большими усталыми глазами и прижатым к губам указательным пальцем. И металлический вкус крови во рту.
Каэл подошёл к банкам на полке. Он не продолжил семейное дело и не стал мельником, а поступил на службу деревенскому знахарю, где ему открылись секреты врачевания и шаманства. Поэтому на полках бывшей мельницы в изобилии хранились толчёные корневища, сушёные травы, плоды и прочие лекарственные припасы. Порывшись среди банок, Каэл нашёл искомое и вместо вечернего отвара бросил в закипевшую чарку кору медного дуба, который известен на всю округу целебными свойствами. Пряный аромат заполнил комнату, от кипятка кора размягчилась и дала сок. Боясь ошпариться, Каэл осторожно достал её из чарки, приложил к ране и туго перевязал.
