Но ни буря, ни слуги не потревожили моего сна. Потому что в ту ночь я не сомкнула глаз.
Сначала я пыталась отойти от будоражащей тело дрожи, прижавшись к стене в пустом закоулке форта. Хорошо, что я выучила такие места. Никто не перечил бродящей по ночам жене мотта, пока тот благополучно отсутствовал. Так, мне и удалось найти скрытые от глаз, укромные островки.
Сердце нехотя успокоилось, дыхание выровнялось. Искусственная тишина форта давила. Все его обитатели куда-то испарились, знала бы куда – присоединилась бы. Садящееся за горизонт солнце мутной точкой опускалось в заснеженные ели. Дальше них ничего видно не было. Из какого бы окна я ни смотрела, на какую бы башню ни взбиралась, виднелись только деревья и снег.
Пожевала губу размышляя, что делать дальше. Смертельный холод, исходящий от стен и пола, очень мотивировал. Покрывшаяся испариной спина замерзала быстрее остальных частей тела.
Высунув нос из укрытия, я тихонько отправилась обратно - в сторону своей комнаты. Проблема была только одна – именно её мотт запечатал темнотой, чтобы надо мной надругаться. Другой комнаты у меня не было.
На носочках я вышла в галерею с узкими окошками, отсюда увидела распахнутую дверь в свою спальню. Инстинктивно прислонилась к стене и не дыша прислушалась.
Теон вышел из комнаты в одних брюках. Последние рассеянные лучи солнца подчёркивали достоинства моего безумного мужа, о которых я и не догадывалась. Вернее, не хотела обращать внимания.
Широкая мускулистая спина с буграми перекатывающихся мышц, сильные руки с просматривающимися венами. Дорожки мелких мышц вели под ремень, а там… Я помнила его возбуждение. Сильное, напористое, неумолимое.
Арт тоже меня хотел. И пусть от этой фразы хотелось скривиться, но это было именно так. Он хотел, а я.. ничего не чувствовала и никогда не позволяла ему дотрагиваться до себя в интимных местах. Он был терпелив, говорил, что дождётся свадьбы, а если и после неё я не передумаю, будет ждать сколько нужно.
Теон же говорил о пророчестве, и что оно создало меня для него. Бред! Он меня украл, заточил в свой склеп и мучает. Вот оно! Он просто безумен.
Взгляд снова прилип к мотту. В Третьемирье так выглядят мужчины, которые занимаются атлетикой и едят только овощи с мясом. Даже тут мы с ним не сходимся. Терпеть не могу мясо. И его.
Он провёл рукой по пепельным волосам и… посмотрел на меня. Да, меня скрывала темнота. Да, я почти не дышала. Но он меня видел.
Я вжалась в стену, и не моргая смотрела на него, боясь продолжения. Но Теон не шевельнулся в мою сторону. К его ногам стеклась темнота и поглотила, укутав его чёрными рваными крыльями.
Это было жутко.
Мотт исчез. Я несколько минут постояла, убедилась, что это не ловушка, и побежала в свою комнату. Вооружившись тяжёлым подсвечником, я с ним и просидела всю ночь под звуки бури.
Служанке с завтраком дверь я не открыла. Пусть думают, что обленилась и сплю. В сотый раз я принялась обхаживать свою комнату по кругу.
Эл говорила, что эта кровать для супругов и по приезду мотт начнёт со мной жить. Как хорошо, что она ошибалась. Предчувствие говорило, что хозяин этого склепа не станет жить с такой, как я.
Надо ещё найти способ, чтобы и о близости он думать перестал.
Живот тут же облизала тёплая волна и я приложила к нему руку. Перед глазами замерцали золотые, зелёные и синие огни, что перемешались словно краски на палитре.
