– Интересная цепочка рассуждений. Раньше я от тебя подобного не слышал.
– Раньше я ничего подобного и не думал, – рассмеялся Йорг.
– Ну, хорошо, а теперь ты, дорогой мой, расскажи наконец, что же заставило тебя сбрить бороду?
Фауст усмехнулся, достал из кармана завёрнутый в тряпку нож и протянул его другу.
– Вот, прошу.
Гросштайн медленно развернул ткань и замер. Потрогав лезвие, он взял со стола лупу и внимательно осмотрел сталь.
– Это же… Нет, это невозможно!
Переведя изумлённый взгляд на товарища, Питер замотал головой словно телёнок.
– Нет, Йорги, это же была шутка… Наш учитель просто пошутил, ведь эти металлы не соединяются, они и сплавом-то быть не могут!..
– Дело не в сплаве, не в металле и не в учителе. Дело в идее, дорогой Питер! Если у человека есть в голове какая-то мысль, значит, она может быть реализована, иначе она бы просто не поместилась в его сознании.
– Нет, – Гросштайн замахал руками, – умоляю, не умничай, Йорги, просто объясни – как!
– Увы, – рассмеялся Фауст, – не могу! Ты же помнишь условия игры: каждое полученное сакрально знание остаётся у получившего оное и передаётся только ученику или рукописи.
– Фауст, у тебя нет учеников и ты ничего не пишешь!
– Вот и отлично!
Гость откинулся в кресле и поднял бокал.
– За путь познания и свободы!
Сделав глоток, он посмотрел на вино и одобрительно покачал головой.
– Отличное мозельское! Спасибо, дорогой Питер, порадовал.
Гросштайн, не выпуская из рук ножа, нахмурился и посмотрел на гостя.
– Йорги, не заговаривай мне зубы. Скажи, как?!
– Нет, дорогой, нет, а вот ты мне кое-что должен сказать…
Питер протянул клинок Фаусту.
– Чего ты хочешь?
– Ты знаешь, – Георг поставил бокал и взял нож.
– Да, знаю, – пробурчал себе под нос хозяин дома. – Знаю, и не в восторге от этого…
Затем, чуть помедлив, Питер поднялся и подошёл к книжному шкафу. Сняв с верхней полки дубовый короб и повернувшись к Фаусту, он внимательно посмотрел на него.
– Ты уверен, что тебе это нужно?
– Да, дорогой мой.
Питер протянул короб гостю и вернулся на свой стул.
– Надо же, – удивился Фауст, – она, оказывается, всё это время была у тебя?
Проведя рукой по тёмному гладкому дереву, он поднял глаза на друга.
– Ты что, ни разу не открывал его?
– Нет.
– И даже искушения не было?
– Не помню, – пожал плечами хозяин, – может, и было, просто я всегда понимал, что, однажды открыв эту книгу, закрыть её будет очень трудно, а может быть, и вообще невозможно.
– Да, – Георг перестал улыбаться. – Мастер выбрал правильного хранителя.
– Наверное, – вздохнул Питер.
Фауст ещё раз погладил морёный дуб и открыл короб.
– Да, воистину, «Habent sua fata libelli»[4]…
Вынув фолиант, он взялся было за металлические замки, закрывающие переплёт, но остановился и посмотрел на сжавшегося в кресле друга.
– Ну хорошо, хорошо… Я не буду открывать её в твоём доме. Кстати, клинок я оставлю у тебя. Займёшься разгадкой на досуге.
– Спасибо, Йорги!
В дверь постучали, и Питер облегчённо вздохнул.
– Пойдём, дружище, обед готов.
– Отлично, я голоден как зверь!
– Да, – хозяин перешёл на шёпот, – послушай, друг, у меня к тебе есть одна просьба. Не мог бы ты забрать у меня часть золота, а то я его наделал в прошлом году, а теперь нужно ехать и… ты понимаешь, при переезде нам будет тяжеловато, ну и мало ли что… Я не хочу лишних разговоров… Ну, ты меня понимаешь…
– Конечно, друг мой, – расхохотался Фауст, – конечно, помогу! Только от двух алхимиков можно услышать разговор, что у них много золота и оно им немного мешает.
