Характерно, что парные хутора в пределах своих станичных юртов (земельных наделов) в целях безопасности тоже строились в глубоких, сильно заросших лесом балках, например, х. Глухов, бывший х. Шелкашевский, х. Два Дерева, х. Рябов и др.
Степь всегда была неспокойной. И кто знает, не со времен ли возникновения станиц, а может быть, первых хуторов, когда поселения приходилось не только защищать, но и охранять, появились и благодаря памяти старожилов дожили до нашего времени ничего не значащие ныне для нас названия рода бугров на Едовле. Так, одна из местных правобережных лесистых балок Первого (Филинского) Лога, выходящая на Кирюшкин бугор (что выше Белой горки), почему-то называется Маячель. Один из левобережных бугров Третьего (Ольховского) Лога имеет название Маяк. Такое же название носит бугор в устье Глуховской балки, что находится в х. Попов, выше государственной электроподстанции. И наконец, самый большой левобережный едовленский бугор в х. Рябов местные жители до сих пор зовут Маяцкая гора.
Теперь достоверно известно, все старожилы говорили истинную правду. Специально селиться в укрытиях, в укромных, не бросающихся в глаза постороннему взгляду местах, нести охрану поселений была не какая-то прихоть наших предков-казаков, этому заставляла (даже более того – вынуждала) сама жизнь. Водные, речные пути и сеть дорог-шляхов, наверное, способствовали тому, что в крае издавна обретались разбойники.
Глава 4
Печатные сведения о разбойниках
Дошедшие до нас легенды о курганах, разбойничьих нападениях на казачьи поселения подтверждает и ряд печатных изданий. Так, известный советский историк В. Каргалов в своей книге «На степной границе» (М.: Наука, 1974) пишет: «Курганы занимали господствующее положение на местности и имели световую (визуальную, с помощью костров) связь с соседними курганами, т. е. средством оповещения являлись дымные костры».
Другой автор, известный михайловский (на Хопре) краевед Б. С. Лащилин в своей книге «Хороша река Хопер» (Волгоград: Ниж. – Волж. кн. изд-во, 1962. С. 8) пишет: «Путешествия из Астрахани в Москву вплоть до 18-го столетия были затруднительны и опасны. На всем протяжении этой пустынной дороги путешественники не могли найти ни продовольствия, ни укрытия от дождя и зноя. Причем на каждом шагу их подстерегала опасность. Разбойничали шайки грабителей и орды кочевников. Поэтому в дальнюю дорогу по Ногайскому шляху путники отправлялись большими караванами, в сопровождении хорошо вооруженной охраны. На ночь разбивали лагерь, огораживая его со всех сторон повозками и выставляя часовых. В различных актах 18-го столетия, которые направлялись царицынскими воеводами, очень часто давались советы и указания, чтобы путники в дороге держали «великое бережение», высылая вперед себя разъезды, а ночью на станах оставляли бы зоркие и чуткие караулы…»
Небезынтересен и рассказ преподавателя истории одного из ленинградских вузов, нашего земляка, Николая Васильевича Мыльцева. В архивах он отыскал материалы об истории ст-цы Кумылженской. Выдержку этой статьи «Как возник Кумылженский городок» («Победа». 1977. 6 окт.) я привожу далее: «Кумылженский городок впервые поселился в дремучем лесу, в урочище Лука, на правом берегу Хопра, против устья небольшой речки Кумылги…
Первое местопоселение Кумылженского городка было очень удобным во многих житейских делах: дремучий лес укрывал их от разбойничьих шаек татар, калмыков и другой вольницы, наличие рыбных запасов в речках и озерах, множество дичи и пушного зверя в лесах, население городка постепенно росло.
