Мы сели играть в «эрудит», но слова старой ведуньи не выходили у меня из головы.
А утром я помчалась на работу с большим желанием помочь Елене Юрьевне.
Она сидела в очереди первой. Я рассказала ей про ритуал в церкви, и Елена как-будто обрадовалась.
Сил благодарить у нее не было, только пятитысячная купюра перекочевала на мой стол.
– Сегодня же проверьте все фотоальбомы, – отодвигая банкноту, приказала я. – После церкви зайдете ко мне и скажете, если фото пропало. А деньги за не сделанную работу не беру.
Она встала и поковыляла к входной двери, а я заметила, что ноги у несчастной подкашиваются.
– Будьте осторожнее! – успела крикнуть я, прежде чем женщина скрылась.
– И что не взяла деньги? – удивилась Людмила, отодвигая ноутбук. – Я хотела сегодня подарок Кирюшке купить. У него день рождения в субботу.
В субботу мы не работали, а потому могли пойти к Михайловым. Втроем. Михайлова – это моя дорогая Милка.
– Купишь подарок, – улыбнулась я и позвала на прием следующего пациента.
Вечером я снова советовалась с бабулей. А когда она рассказала про ритуал освобождения от мертвой энергетики захороненного фото, я поняла, что Елена сама с ним не справится.
В пятницу позвонила Елена Юрьевна и сообщила, что пропало ее любимое фото, сделанное несколько месяцев назад. На нем она была здоровой и красивой.
– Видимо, золовка стащила, – резюмировала смертница.
– Были сегодня в церкви? – встревожилась я.
– Все сделала, что сказали, – ответила женщина. – Сразу почувствовала себя лучше. Но подташнивает.
– Едем завтра на Южное кладбище, – объявила я. – Встречаемся в двенадцать часов около ворот.
– Зачем? – ахнула Елена.
– Будем снимать с вас порчу, – устало произнесла я и с сожалением подумала о том, что с днем рождения Кирюшки мне придется распрощаться. Обидится Милка, расстроятся дети. Но на кону стоит жизнь человека.
– Приезжайте после кладбища, – проворчала подруга, – не весь же день ты там будешь!
– Хочешь, чтобы я притащила оттуда мертвую энергетику в самый незащищенный день твоего ребенка? – поинтересовалась я.
– Как? – Мила ничего не поняла.
– Знаешь, что люди чаще всего умирают именно за месяц до и ли за месяц после дня рождения? – вздохнула я и отключилась.
На душе было муторно.
В субботу я по телефону поздравила Кирюшу и сказала, что отправлю детей к ним с бабушкой, а сама побежала на остановку автобуса.
К двенадцати я была у ворот погоста, а там меня уже поджидала Елена. Я внимательно вгляделась в нее, на лице женщины алел легкий румянец.
«Уже хорошо», – улыбнулась я.
На кладбище было тихо и спокойно. Слишком спокойно и слишком тихо. Я не любила этого настороженного безмолвия, когда кажется, что с памятников за тобой подглядывает целая орава покойников.
Я раскрыла целлофановый мешочек и набрала по горсти земли с семи могил.
– Зачем вы это делаете? – поразилась Елена Юрьевна.
Я прижала палец к губам, и она успокоилась.
Памятники были сплошь мраморными, а нам предстояло найти деревянный крест с именем Елена, то есть с тезкой моей подопечной.
– Идите вправо, там старые захоронения и много крестов, – ответила на мой вопрос пожилая женщина с ведерком в руке.
И мы пошли. Я видела, как отрешенно плетется за мной пациентка, слышала, как она тяжело дышит и молила Господа, чтобы нам повезло.
Нам повезло, Елена нашлась. Фотография давно стерлась, но фотография нам была не нужна.
Я потрясла мешок, смешивая землю, и вывалила половину содержимого за крест. Вторую половину положила перед крестом.
