Присмотревшись, девушка заметила, что ленты испещрены выполненными мелкой витиеватой вязью обережными знаками. Леона подняла полный восторга взгляд на Ружену и хотела было начать ее благодарить, но та заговорила прежде, чем воспитанница успела что-то сказать.
— Вижу, что нравится. Вижу. Не благодари, — добродушно начала Ружена. — Это не от меня, от матери твоей подарок. Его сердцевина с ее земель, а серебро, что его оплетает, было когда-то кольцом твоего отца. Твоя матушка надеялась сама подарить его тебе. Но случилось так, как случилось, и она оставила его мне перед уходом на случай, если не сможет вернуться.
Глаза у девушки вмиг намокли от поступивших слез, и она бережно сжала подарок в кулачке.
— Храни его, а он будет хранить тебя и придавать сил, — продолжила женщина. — Нареки его и никому никогда не говори его имени, оно станет ключом к его силе. — Договорила Ружена и помогла девушке надеть кулон.
Леона провела рукой по подарку, сжала его в ладони и крепко обняла наставницу.
— Спасибо, — искренне прошептала она ей в плечо.
Это была благодарность не только за подарок. И Ружена это понимала. Она погладила прижавшуюся девушку по спине и нежно, по-матерински обняла ее в ответ. Ей тоже тяжело давалось предстоящее расставание.
— Ну все. Полно, полно. Давай, собирайся. Нечего время тянуть-то, пора ехать. Добролюб?
— Идите-идите, девоньки. Я тут молочко пока уберу, что б не закисло.
Ружена кивнула. Они встали и, подхватив снедь, вышли в сенки.
— Ты деньги разложила? — спросила Ружена, ожидая, пока воспитанница обуется.
— Ага, — пропыхтела Леона, нагнувшись к сапогам. — В штаны убрала, за пазуху, в седельные сумки и вот сейчас еще, — добавила девушка, заматывая несколько монет разной ценности в портянки и натягивая походные сапоги с высоким голенищем.
— Хвалю, умница, — Ружена одобрительно покивала. — Воду старайся беречь. Помнишь, где ключи по пути бьют?
Леона закончила обуваться, встала, проверила села ли обувка — слегка покачалась с пятки на носок, переступила с ноги на ногу, присела. Хорошо — удобно. Взяла мешок с едой, и они с Руженой направились к выходу.
— Да, у развилки, что через шесть верст по проселочной дороге, потом на подъезде к Гаровке, следующий между Дымищами и Окопьевым, потом еще через пять верст поворот на лево, и через четыре версты еще ключ. Мне все перечислять? У меня же карта есть, там все равно все помечено.
— Леонка, сколько раз говорить-то. Все должно быть в голове, карта — лишь помощник—. Случись с ней что, и как ты поедешь? Давай дальше.
Леона покладисто пожала плечами, понимая, что наставница все равно не отстанет, и продолжила:
— Потом будет после Заревки в трех верстах, там дальше все по прямой ехать, не пропущу. До змеиного урочища[7] больше не будет, следующий на подъезде к Горгуновке, потом у Сокольников, и ещё через шесть верст перед Яровищами будет. А на большаке трактиры есть, и карта у меня тоже есть. Хочешь за пазуху ее положу, чтобы точно со мной была? — спросила Леона, когда они уже заходили в хлев.
Тут же раздалось громкое ржание. Девушка скинула мешок со снедью рядом с остальной поклажей и, подойдя к коню, погладила его по морде.
— Положи-положи. Пусть при тебе будет, — ответила Ружена и подала Леоне недоуздок[8].
— Хорошо. Ты тогда достань ее, пожалуйста. Она в правой сумке, скраю, — попросила Леона, заходя в денник.
— Ну что, малыш, давай одеваться, — воодушевленно произнесла девушка, с улыбкой поглаживая коня по шее.
