Проселочная дорога широкой колеей лежала вдоль лугов и проходила совсем рядом со змеиным лежбищем, так что шанс встретиться с ползучим гадом был довольно велик. Флокс, однажды укушенный мелким ужом, боялся даже лежавших на земле веревок. Поэтому девушка на всякий случай внимательно смотрела на дорогу, проглядывая ее далеко вперед.
К тому времени, когда солнце стало близиться к поднебесью, разливаясь вдоль него теплым янтарным светом, они уже благополучно миновали Змеиное урочище и подходили к лесу. Там — у дороги бил небольшой родник. Источник был обложен крупными камнями, и прежде, чем скрыться в зарослях травы, вода собиралась в небольшой усыпанной мелкой галькой чаше, так что желающие напиться или набрать воды с легкостью могли наполнить свои баклажки в удобной кринице[3].
Леона привязала порывавшегося сунуть морду в родник Флокса к ближайшему дереву.
— Прости, дружок, тебе еще немного обождать придется. Мы ведь не хотим, чтобы ты захворал, да?
Сняв с луки седла пустые баклажки и небольшой котелок, Леона ободряюще похлопала коня по спине и направилась к кринице. Спустившись к каменной чаше, девушка поклонилась источнику. Прошептав приветственные ритуальные слова, она положила у ключика несколько орешков — ответный дар за возможность напиться, и, присев, хорошенько поплескала в лицо ледяной водой.
Умывшись, она опустила в криницу пустые баклажки и, прижав камнями, оставила их наполняться. Готовить ужин на речной воде не хотелось. Мало кто захочет есть кашу с привкусом тины и рыбной вонью, когда неподалеку протекает чистый родник. Вот и Леона предпочла не упускать возможность и, пока наполнялись дорожные посудины, начерпала воды еще и в котелок. Ей так не хотелось потом еще раз возвращаться к кринице, что котелок она наполнила щедро, почти до самых краев.
Немногим позже девушка с сожалением осознала, что эта затея была сразу обречена на провал. Мучимый жаждой Флокс то и дело порывался сунуть морду в котелок, от чего его приходилось раз за разом отводить в сторону. Вода, разумеется, не терпела подобного обращения и от каждого лишнего движения щедро проливалась наземь, орошая буйно разросшуюся здесь этим летом плакун-траву.
Девушка уже пристыженно подумывала о том, что, пожалуй, зря набрала воды с излишком. Куда ей одной столько-то. Но ведь нет, пожадничала, поленилась лишний раз сходить к кринице.
Когда неугомонный конь в очередной раз особо рьяно потянулся к питью, Леона слишком уж быстро вильнула рукой, отводя котелок в сторону, и от ее резкого движения почти все содержимое разлилось по траве. Досадливо выругавшись, путница махнула рукой на эту затею, смирившись с тем, что на стоянке придется-таки наполнить котел из баклажек, а за запасом воды вернуться по утру.
Они углубились в лес. И тут Леона наконец обратила внимание на то, чему не придала значения раньше. За своей борьбой с конем она даже не задумалась о том, от чего леший вдруг не уследил за прибрежной муравой, да еще и позволил ей цвести так далеко от берега. Девушка с новым чувством осмотрела подлесок и заметила, что лесной ковер, вперемешку с сиреневыми пестроцветами плакун-травы, густо устилала молодая полынь. Чтоб полынь, да в сосновом лесу, а не на солнечном лугу или бережке водоема росла… Неужто и за полынью не углядел? А не углядел ли...?
«Или не пускает кого дальше берега уходить…?» — нахмурилась девушка.
