Леона. На рубеже иных миров - страница 84

Нахмурив брови, она напрягла память и постаралась припомнить, кому принадлежали голоса. Увы, усилия ее оказались безуспешны. Все-таки они всего день в пути, да и не прислушивалась она толком к разговорам-то.

Девушка медленно выдохнула, проводя рукой по лицу и собираясь с духом. Если она вернется в становище с той же стороны, что и злоумышленники, то они вполне могут догадаться, что в кустах шуршали не простые зайцы. И, кто знает, чем это для нее обернется…

Рассудив, что не стоит искушать судьбу, Леона предпочла немного пройтись и обогнуть стоянку, чтобы выйти с другой стороны стоянки. Как она уходила, вряд ли кто видел — повозки, стоявшие кольцом вокруг костра, ограждали путников от леса, так что, кто и куда ушел, понять было бы трудно. А, когда ты сидишь ночью у пылающего костра, то в свете его яркого пламени окружающая ночная завеса тьмы становится совсем уж черной и непроглядной. Едва ли кто разглядел, в какую сторону она направлялась.

Стараясь ступать как можно тише, она быстро шла сквозь темную чащу. Ее долгое отсутствие не должно было вызвать вопросов у недружелюбно настроенных попутчиков.

Стоит ли рассказывать об услышанном Бальжину? А что говорить? Что услышала в лесу непонятный разговор о том, что она кому-то мешает? А ведь в том может и не быть дурной подоплеки. Вполне кто-то из мужчин может негодовать от того, что из-за нее им приходится себя вести сдержаннее или терпеть какие бы то ни было неудобства. Вероятно, Бальжин сочтет это не более, чем бабьей придурью, и просто посоветует не обращать внимания.

«…Будет моим парням развлечение…», — снова прозвучал холодный голос у нее в голове. Не похоже это на пустяковое негодование, не похоже…

Костер горел маяком в темном лесу, отражаясь на деревьях красноватыми бликами. Ночную тишь нарушали доносившиеся от стоянки громкие мужские голоса и взрывы дружного громоподобного смеха. Чем ближе девушка подходила, тем явственнее чувствовала манящий запах готовившейся на костре птицы. Приблизившись к лагерю, Леона, наконец, решилась идти свободно, не таясь.

Она ступила на освещенную костром поляну с безмятежным видом полным невозмутимости и спокойствия — она просто отходила по нужде, и уж точно не стала невольной слушательницей чьих бы то ни было разговоров… Не выдав нарастающей тревоги, девушка прошла к повозкам кузнеца и, расстелив принесенный заранее теплый плащ, уселась рядом с ним на землю — подальше от огня и основной группы людей. От чего-то с Бальжином ей становилось спокойнее. Разумеется, собираясь ехать с обозом полным наемников, она понимала, что говорить они станут вовсе не о кружевах да лютиках, но все равно ощущала себя неуютно среди такого количества мужиков. А уж после услышанного разговора и вовсе на душе стало неладно.

Бальжин сидел на коврике из толстой дубленой кожи, подогнув под себя одну ногу, и чистил беленькие тыквенные семена, ведя неторопливую беседу с сидящим рядом Чеславом. Он улыбнулся присевшей рядом девушке и протянул горсть семечек.

— Ну как тебе наша ватага, а? — спросил он.

Девушка замешкалась, не зная, что ответить. Что они ее немного пугают? Худая какая-то благодарность выходит за любезное дозволение примкнуть к охраняемому обозу.

— Непривычно, — ответила она, принимая предложенное угощение, проводив взглядом вставшего и направившегося к костру Чеслава.

Бальжин понимающе хмыкнул и задумчиво посмотрел на собравшихся вокруг костра мужчин. Те, довольно охая, снимали ножами приготовленные птичьи тушки с деревянных вертелов и выкапывали из тлеющих в уголке костра углей печеные клубни. Над лагерем стоял умопомрачительный сладковатый запах готового, обливающегося соками мяса, на хрустящей корочке которого желтоватыми бликами отражались яркие всполохи огня.