А паренек этот — ко всему прочему, и внешне уж больно не похожий на ее братца — виделся ему соперником. Да и с его появлением Леона, которая только-только стала понемногу оттаивать, снова закрылась. По крайне мере, так казалось наемнику.
Они вышли к заводи.
Мужчины отвернулись. Девушка спустилась по камням к самой кромке берега, оглянулась, скинула одежду и вошла, наконец, в реку. Вода была именно такой, как она и представляла: прохладной, ласковой, дарующей желанную свежесть и легкость.
Охранники ее расположились порознь, усевшись на торчащих из земли валунах.
— Ты сам-то откуда? — спросил Кирьян, водя по земле валявшейся рядом палкой. Ему аж до зуда в теле хотелось чуть повернуться в сторону реки и хоть глазком полюбоваться купающейся девушкой.
— Не твоего ума дело, — буркнул парень. Он косо глянул на Кирьяна и, зардевшись, увидев, что тот рисует, тут же отвернулся.
Наемник хмыкнул.
— Нравится?
Словцен промолчал.
— Да, маловаты… — придирчиво оценив свою работу, рассудил Кирьян.
Послышался плеск воды, и наемник вновь едва сдержался, чтобы не повернуться к реке. Он быстрым движением стер сапогом рисунок и опять начал возить по земле палкой.
— Ты кем ей приходишься? — спросил Кирьян.
— Сказано ж было — брат я, — буркнул парень.
— Да будет тебе врать, — усмехнулся наемник. — Не родная вы кровь, это и слепцу видно.
— Тебе-то что с того.
Девушка обернулась к берегу — сидят. Оба спиной, как и обещали, но сидят отчего-то порознь.
Наемник водит палкой по земле, словно рисует, и что-то преувеличенно весело говорит Словцену. Тот же вроде и отвечает ему, но явно без особого желания.
«Чего это он? — подумала девушка. — Неужто обижается на Кирьяна, что тот скрутил его утром да подшучивает? До жути ведь не любит проигрывать и в чем-то уступать… Лучше б сдружился, чем морду кислую строить…»
Она досадливо дернула бровями и отвернулась: не ее дело, сами разберутся. Девушка перевернулась на спину, чувствуя, как прохладные волны обняли разгоряченную кожу, блаженно прикрыла глаза и, медленно загребая, поплыла в сторону берега.
***
Вечер был теплым. Успокаивающе потрескивали поленья под котелком с плавающими в воде травами. Сытые наемники вяло играли в карты, разглядывая картинки в тусклом свете костра. Кто-то рассевшись на лежанках, проверял оружие, чистил, подтачивал и без того острые лезвия.
Двое наемников сидели, откинувшись спинами на одну из повозок, как всегда вставших кольцом вокруг лагеря.
— Ты чего паренька цепляешь? — спросил светловолосый Ольгерд.
Кирьян пожал плечами, жуя в зубах тонкую былинку.
— Да, забавный он. Братцем ее назвался, а ты глянь, как смотрит, — он кивнул на Словцена, наблюдавшего за сидевшей у костра Леоной, и усмехнулся. — Видел ты, что б на сестриц так смотрели, а?
— Что, девка приглянулась? — понятливо проговорил Ольгерд.
— Приглянулась, — не стал отнекиваться Кирьян.
— Чем зацепила-то хоть?
— Да кабы я знал…
Они помолчали. Кирьян, не отводя глаз, смотрел на девушку. Она смеялась, слушая рассказ оружейника. И на красивом девичьем лице теплыми бликами отражалось пляшущее в костре пламя.
— Погляди на нее, холодная со всеми какая, а с Бальжиным — вон, другая совсем, — сказал Кирьян.
— Да она и с тобой болтает, коли заговоришь, — заметил Ольгерд.
— То-то и оно, — хмыкнул Кирьян. — Сама не подойдет. А рядом сядешь — вроде колючая, а не гонит. Разговор ведет, хоть и сдержанно. То улыбнется, то хмурится. Будто дразнит. Ну где ты таких девок видел, а?
