А наблюдал за ней,
походу, не только я. Марго тоже. Наверно, ей казалось, что незаметно, но я был
нацелен на нее, как радар, поэтому видел все. И ее задумчивые взгляды в Машкину
сторону, и их разговоры после уроков.
Я не знал, в чем
дело, но почему-то было… нервно.
Все изменилось в
тот день, когда вместо биологии вдруг поставили допы по русскому. Что случилось
с Марго, нам не сказали. Неожиданно Машка подошла ко мне и спросила, не знаю ли
я, где та живет. Я бы мог, конечно, просто дать ей адрес. Или не дать. Но
словно дернуло что-то.
Ок, сказал, но
пойду с тобой.
Нет, прямо к Марго
я идти не собирался. Просто дошли с Машкой до дома, болтая о чем-то. Уже потом,
через много лет, я понял, что тот день стал для меня поворотным. Как
железнодорожная стрелка. Мой поезд пошел хоть и долгим объездным путем, но все
же к цели. Тогда я об этом даже не думал.
Неожиданно мы
подружились с Машкой. Я помогал ей готовиться к ЕГЭ, а еще у меня появился человек,
с которым я мог говорить о Марго. У нас организовался свой маленький фан-клуб.
А Машка плакалась мне насчет Мирского – тут я не ошибся, интерес действительно
был, причем взаимный. Вот только этот крашеный мудозвон закадрил ее подружку
Вербицкую. Видимо, назло врагам, приняв наши с ней отношения за бурный роман. Я
мог бы, конечно, объяснить ему, что к чему, но, подумав, решил не вмешиваться.
Если им надо – разберутся сами. Если нет, то виноватым окажется кто? Правильно,
Кеший.
Где-то классе в
пятом-шестом у нас было повальное увлечение анкетами – тетрадками с вопросами.
И, разумеется, там был вопрос, может ли мальчик дружить с девочкой. Я написал,
что не может, потому что или влюбится, или ему станет скучно. Но сейчас ответил
бы иначе. Что вполне может – если оба влюблены в других.
Незадолго до своей
днюхи Машка сказала, что переезжает в квартиру покойного отца. Там была
какая-то очень гнилая история. Я давно понял, что дома у нее нехорошо, но потом
она все-таки призналась, что отчим к ней пристает. Видимо, все стало настолько
хреново, что мать разрешила ей переехать, даже не дожидаясь окончания школы. С
моей подачи устроили почти всем классом в одном флаконе субботник и пати:
привели квартиру в чувство и отметили Машкино восемнадцатилетие.
Тогда случилось
много всего сразу. Мирский расплевался с Криськой и забился с Машкой, что та не
сдаст математику больше, чем на шестьдесят баллов. Если сдаст, он должен был
собрать руками все собачье дерьмо в Машкином дворе. Если выиграет… это он
сказал ей на ухо. Разумеется, все предположили одно и то же – секс. Озвучил
Леха, за что и получил от меня под ребра. Ну а потом мы с Мирским, наверно,
впервые нормально поговорили, хотя зол я на него был еще больше, чем раньше.
Математику Машка
сдала и вообще набрала на ЕГЭ какие-то сумасшедшие баллы. Она могла быть дико
упертой, я уже это понял. Поступила на бюджет в Первый мед, а Мирский собирал
дерьмо. После этого у них все завертелось с бешеной скоростью. А я…
На выпускном я
признался Марго в любви.
