Лети за вихрем - страница 11

– Тихо, Кветушка. Этой силе так просто навстречу не ходят, – неровен час, уведет и погубит.

Я таращилась во тьму, наблюдая за движением лунных теней на стене и слушая странные звуки, – пока они не замолкали с рассветом, или пока меня не прибирал сон. Я не боялась, и мыслей во мне было не больше, чем у травинки, что прорастает в этот мир, впитывая кожей влагу и раздвигая головой рыхлую землю. Разворачиваясь навстречу луне и солнцу, укореняясь там, где выпала из Божьей длани.

***

– Бабушка?

– Ну?

В бане пахло дымом, горячим камнем, запаренным ромашковым цветом. Бабка Магда напоследок плеснула себе на плечи холодной водой из ковшика и уселась на лавку, блаженно прикрыв глаза. Ей было хорошо: даже кружила она словно бы плавнее, неспешнее, – лениво так, абы по ветру не унесло. Не шибко дородная, но и не тощая, со вздутыми жилами на натруженных руках и ногах, с седоватыми космами, в кой-то век выпущенными из-под платка и расплетенными, она казалась не ведьмой, а так, понарошку. И это при том, что в предбаннике были припасены в коробах сильные травы, а в углу толпились долбленые плошки, над которыми, словно нити тумана, тихонько клубились странные переливы воздуха. Я знала: мало кто их видел, да только трогать эти безобидные посудинки не стали бы ни моя мать, ни удалые братья, ни даже смелый во хмелю отец. Да и я сама бы поостереглась.

– Баб… А вот вы говорили, что раньше у господ служили, в замке? – издали начала я.

– Я-то? – она усмехнулась. – Ну, не служила путем – захаживала. А пока молодая графиня жива была, – то, бывало, и днями там жила.

Она вздохнула и потянулась за гребешком.

– Баб… А вот кабы мне…

Бабка сурово зыркнула, сведя густые косматые брови, и окончание вопроса так и осталось у меня в горле, не дойдя до уст.

– Сядь-ка рядом, бедовая, – она похлопала рукой с собою рядом.

Я послушно опустилась на полку. Мы с бабкой сидели тут последними, после нас управлялись только банник, которого никто не видал, да пауки по углам.

Она провела по моим волосам гребнем, потом рукой.

– Вычешу дурь-то из головы… Нешто Ленка твоя языком мелет? Вацлаве болтать срок вышел, – так теперь новая сорока у них на дворе оперилась, ага.

Я не очень поняла, о чем она, и при чем тут Ленка. Бабка замолчала, глядя куда-то.

– Баб…

– Молчи! – бросила она. – Не твоего ума дело. Жива, сыта, силушки вдосталь, – чего тебе еще надобно?.. Ну-ка поворотись! Ох и справная же ты деваха растешь, – мне, старухе, радость. А уж как в пору вступишь, – так и вовсе только держись.

Бабка заулыбалась, обхватила меня теплой голой рукой, притиснула к своему боку

– Баб, – снова попытала я счастья. – Мне в замок надо попасть…

– Вот настырная! – она легонько стукнула кулаком мне в плечо. – И не думай даже!

***

Что мне оставалось делать – самой туда отправиться? Так меня вряд ли даже на порог пустят. Можно, конечно, целый день караулить у подъемного моста, – только прежде, чем я дождусь, бабка утащит меня домой, – если, конечно, раньше не прогонит кто-то из слуг. Зыбкая надежда снова встретить молодого барина где-нибудь в лесу или на дороге? Да, он часто совершает пешие прогулки по окрестностям, но лес широк, дорог много, – где его искать?

Похоже, единственным человеком в деревне, который мог мне помочь, был Зденек по прозвищу Монашек – угрюмый, набожный парень, в свои семнадцать лет добровольно исполнявший роль церковного служки. «Водоворот», как и я… По слухам, мать Зденка, вдовая тетка Ева, и впрямь собиралась отправить единственного сынка в монастырь и копила на это денежки. Никто не знал, почему граф Альберт приблизил к себе этого странного молчуна, у которого, как говорили, «ум дома не ночевал». Я догадывалась: наверно, молодой барин чувствовал в нем, единственном из местных парней, колдовскую силу. Так это или нет, но Зденек часто сопровождал его в прогулках и даже бывал в замке.