Лети за вихрем - страница 44

В следующий миг он снова улыбнулся:

– Ну а ты, дитя? Расскажешь про папоротник, колдовство и прочее? Может, тогда и я припомню что-нибудь.

Я смущенно пожала плечами:

– Ну хорошо. Слушайте.

И я рассказала обо всем, что случилось. Как задремала под деревом, как вышла к тайному озеру, как страшненький говорящий зверек спас меня от русалкиного полюбовника, как пела луна и распускались цветы-искры, как древесница поила меня папоротниковым соком. Барин слушал, не перебивая. Как-то незаметно мы дошли до великого дуба и сели рядышком на шершавый черный камень… Бабка Магда велела мне на камнях не сидеть, но он, молодой парень, о такой ерунде, похоже, не думал.

– А потом древесница велела поклониться отцу дубов и закрыла мне глаза, – закончила я свой рассказ. – Я очнулась: стою на дороге, уже и ночь кончилась. Ну и полезла на холм, я знала, что вы там будете…

– Откуда же ты это знала?

– Ну как же… Древесница сказала: вихрь никуда не уйдет. Лесовичок сказал: вихрь рядом. Вот. Это для вас. Это хороший оберег, настоящий…

Мои пальцы скользнули за пазуху (шею при этом снова рвануло болью), ухватились за прохладное дерево, потянули кожаный шнурок. Легкая деревянная фигурка легла на мою протянутую ладонь: буковый корень, не живой и не мертвый, напоенный кровью человека и соком цветущего папоротника, смешанным с лунным светом.

Молодой барин, надо думать, удивился, хоть виду особо не подал. Да только при этом та невидимая заслонка, которой он пытался от всех отгородиться, словно бы чуть приоткрылась. Господи… Печаль и тьма были за его улыбкой, тьма и печаль, как у старика, который жизнь прожил и родню схоронил. Раз – и дверца снова закрылась, отсекая его тайну. Я поняла: сейчас он говорил и улыбался просто… ну, просто чтобы не волновать меня.

– Можно поглядеть? – пальцы молодого господина коснулись гладкой буковой древесины

Я кивнула: берите, мол, это ваше. Он осторожно взял оберег с моей ладони, повертел в пальцах, покачал головой.

– Тулузский крест* – ну надо же… откуда?..

– Это не крест! Это якорь… – я осеклась на полуслове: только теперь до меня дошло, что я вырезала якорь таким, каким я его себе представляла… А может, он совсем не такой должен быть? Разлапистая фигурка и впрямь напоминала крестик с расширенными на концах перекладинами, с вырезанными на них узорами из самых сильных трав.

– Почему именно якорь? – в голосе барина звучало удивление: похоже, он и впрямь не понимал, почему.

Господи, отчего я тогда решила, что это так важно? Мало ли, зачем он тогда про якорь сказал? Может, просто к слову пришлось.

– Ну как же… – я чувствовала себя полной дурой. – Вы же говорили: мне нужен якорь, чтоб держаться за землю. И вот. Я сделала. Хороший оберег вышел. Древесница говорила: молодец, что делала из бука… Я его папоротниковым соком поила и кровью…

– Кровью? Своей? – улыбка вовсе исчезла с его лица.

Я кивнула. Барин чуть заметно покачал головой и положил оберег обратно: теперь он держал меня за руку, а деревянный якорек лежал между нашими ладонями.

– Ну, это ведь надо так… – я снизу вверх посмотрела в его лицо. – Я сначала нечаянно поранилась, когда корень резала. А потом уж поняла: это неспроста… Я знаю. Я же ведьма… Вы на меня злитесь?

Молодой граф вздохнул. Опять улыбнулся самыми уголками губ: никогда не думала, что улыбка молодого парня может быть такой грустной.

– Зачем, дитя? Ну вот зачем?.. Я один раз сказал – уже и сам забыл, что, – а маленькая девочка трудилась целый месяц, резала себе руки, ходила ночью в лес… Я вовсе не хотел, чтобы ты делала все это, не просил, не отдавал приказа. А ты, похоже, слушала каждое мое слово – и готова была хоть в огонь. Откуда в тебе все это?