- А как мы сами-то отсюда выйдем? - додумалась спросить я. Мы переглянулись.
- Толку-то иметь дар, если не можешь справиться с самыми простейшими задачами! - проворчала Аннет. - Давай, втяни там то жалкое, что отрастила, и не смей обесценить мой тяжёлый труд. Голова пролезет - всё пролезет.
Кое-как мы протиснулись обратно, умудрившись не уронить цветка - только горсточка земли просыпалась на пол.
- А если это его убьёт? - остановилась я на середине лестницы.
- Глупости! - авторитетно заявила Аннет. - Чтобы таким маленьким горшком нанести серьёзную травму, его надо скидывать этажа с четвёртого, не меньше. Испугается, вот и всё. Поймёт, что не всё топинамбуру коровья лепёшка.
От неожиданности я даже рассмеялась. Внезапно наша шалость стала казаться не подлой выходкой, а настоящим приключением, и я вернулась к себе, пожелала спокойной ночи Аннет и уснула без особых угрызений совести.
***
Проблемы начались на следующую ночь.
Аннет благополучно уехала к себе, мама, кажется, вздохнула с облегчением: мама моей школьной подруги, жена заместителя сенатора Крайтона по внутренней экономике, роскошная, похожая на величественную чёрную каллу, неизменно внушала ей те же чувства, что и Аннет - мне, чувства некоторой личной неполноценности, ущербности, ведь она всегда была на шаг, полшага, да хотя бы на четверть шага впереди. И в их домах, между прочим, не водилось никаких порочащих честь семьи наглецов. И я тоже с её отъездом невольно вздохнула с облегчением, но ненадолго. Следующей же ночью я проснулась, не понимая, что происходит, а потом заорала в голос. Вбежавшая со свечой в руке Коссет явно ожидала увидеть мой расчлененный труп, но к тому времени я уже пришла в себя и сообразила прикрыть кровать одеялом.
- Сон дурной приснился. Аннет такие страшные истории рассказывала, - похлопала я глазами, надеясь, что выгляжу не перепуганной до смерти девчонкой, а тем, кем я и должна быть - благовоспитанной впечатлительной дурочкой. Коссет оглядела меня недоверчиво, но всё же вышла из комнаты, а я набрала воздуха в грудь, зажгла свои свечи и откинула одеяла. С десяток толстенных яблочных червей ползало по матрасу. Никогда больше не буду спать под открытым окном, когда в доме живут всякие мерзкие типы!
Мне следовало сразу понять, что одной выходкой дело не ограничится, и наша с Аннет шутка не пройдет даром.
Весь следующий месяц я так ни разу и не столкнулась с Эймери лично, его окно так и было закрыто, но при этом его незримое присутствие я ощущала более чем ясно. Ежедневно. Нет, на голову мне ничего не падало, но месть черноглазого глиста была продуманной и всеобъемлющей. Яблочные черви - не такие гиганты, чтобы навести стороннего наблюдателя на подозрение, но внушительного размера - стали попадаться мне везде, в комнате, в обуви, даже один раз в тарелке с салатом, после чего аппетит пропал буквально на сутки. Но это было не самое странное. Шляпка для волос развалилась, стоило мне её коснуться, у туфель лопнули застёжки и отвалился каблук, чашка развалилась прямо в руках, фрукты оказывались гнилыми внутри, вода отдавала затхлостью, у одной из книг страницы истлели буквально на глазах, ручка от зонтика проржавела напрочь. Цветы на клумбах вяли безо всякой на то причины. Я честно продержалась целый месяц, сперва убеждая себя, что это совпадение. Но когда первого июля я увидела пожелтевший лист, лежащий на полу моей комнаты - кровать от окна я заставила слуг переставить, отговорившись какими-то глупостями о сквозняках, но глухо закрывать окно в такое жаркое время года было немыслимо - я не выдержала. Выскочила из комнаты в одной рубашке и, крадучись, пошла по лестнице.
