Сведение реальности к миру явлений заставляет психологию отказаться и от использования глубинных понятий, ограничиваясь лишь эмпирическими обобщениями. В таком случае мыследеятельность исследователя находится в рамках категорий общего и частного. Глубинные же понятия позволяют выйти на уровень категорий часть – целое, ибо психические явления начинают рассматриваться уже не как нечто самостоятельное, а как часть целого, притом всё целое нам эмпирически не дано, мы его домысливаем, прибегая к помощи воображения. Но даже эмпирические обобщения не проясняются академической психологией на должном уровне, а это прояснение является необходимым. Дело в том, что мы не воспринимаем эмпирически данное без предварительно усвоенных понятий, а усваивая их и проясняя, меняем своё восприятие. Даже механика Ньютона, служащая для многих идеалом науки, тоже начинается с прояснения понятий. Деятельность по прояснению понятий имеет место в теории психологических типов Юнга, который, заканчивая свою работу, тщательно описывает смысл каждого используемого понятия. Но где в научной психологии сколько-нибудь серьёзная деятельность по прояснению понятий? Скажем, чтобы изучать личность, сначала нужно ответить на вопрос «что такое личность?» – а это чисто теоретическое размышление. Чтобы изучать интеллект, нужно сначала ответить на вопрос «что такое интеллект?» Последний вопрос был неоднократно предметом философского размышления, на эту тему написаны крупные работы, например, Лейбницем, Локком, Гельвецием. А научная психология? Она этим вообще не озадачивается, а, занимаясь вопросом измерения интеллекта, авторы тестов вкладывают в это понятие каждый, что ему только вздумалось, без какого-либо обоснования. А затем результаты этих тестов выдаются за «объективные»…
Всякий раз, когда заходит речь о существовании психологических типов, эмпирическая психология стремится придать им характер неустойчивости. Но эта неустойчивость заложена уже в исходных познавательных предпосылках: мир явлений сам по себе неустойчив, в нём нет ничего постоянного, одно сменяет другое, и если реальность изначально сводится только к миру явлений (отрицая, стоящие за ним сущности), то любая типология, построенная на этом, может указывать только на неустойчивые типы, или относительно устойчивые. Тем самым, когда говорят, что «наши исследования не подтвердили наличие устойчивых психотипов», это надо понимать: «наши исследования изначально построены на принципах, исключающих любую устойчивость психотипов».
Явление – это то, что нам является, что мы видим, ощущаем. Если реальность сводится исключительно к этому, то познавательная роль науки сильно упрощается и даже ведёт к появлению псевдонауки, выдающей случайные связи явлений за научное знание. Наука должна объяснять повторяющееся в мире явлений, а для этого она переходит на более глубинный уровень, рассматривая всё то, что находится на поверхности, как проявление скрытых от глаз сущностей. И эти сущности могут быть либо принципиально ненаблюдаемыми, т.е. метафизическими, либо физическими и принципиально наблюдаемыми (в том числе с помощью специальных устройств). Сущность науки во многом как раз и состоит в том, чтобы выйти за пределы того, что видит человеческий глаз и вскрыть тем самым причину закономерно происходящих явлений.
