– Я не домовушка. Их не бывает. Никто про них не слышал.
– Ты она и есть. У меня достаточно опыта, чтобы распознать, какие способности заблокировал браслет. Никто не понял, а я понял, – Аверус захохотал. – Тилемах дурак, мог бы втрое, впятеро замок нарастить. Идем, мышь Медея. Будет у тебя новая норка. Нора. Норища. Язык отвалится благодарить меня.
Аверус вцепился в локоть Мышке, едва успела узелок схватить, и потащил вниз. Не позволил даже оглянуться в последний раз на скудное убранство. Мышка собиралась поклониться кровати, где спать было жестко, но зато никто не толкал в бок, помахать рукой камину за огонь и тепло, поблагодарить башню за то, что дала приют на долгие годы. Проститься с хозяевами Аверус тоже не позволил. Опасался, что Тилемах одумается, очнется от наведенного тумана и не выпустит со двора. Мышка, не привыкшая возражать, побежала за Аверусом, позабыв, что за дверью остался Денис.
– Быстрей давай, – Аверус втолкнул Мышку в карету. Неименную, в обычный дилижанс. Сам сел напротив и стукнул кулаком в стену. – Трогай.
– Далеко ли ехать? – отважилась спросить Мышка. В дилижансе было ничуть не теплее, чем в ее каморке.
– К вечеру будем на месте.
– А вы? Останетесь?
– Про меня тебе знать не нужно, – Аверус уже пожалел, что сказал настоящее имя Тилемаху и Софии. Его должность позволяла сохранить это в тайне. А он хотел покрасоваться, придать себе величия. Целый день проверял способности у глупых куриц, дочек местных богатеев. Как одна бесталанных. Расслабился, что все такие в этом городишке, не возникнет ему угрозы. – Сказал же, одна в усадьбе будешь жить. Чем плохо? Тебе не привыкать одной. Еды на первое время оставлю. До лета тебе хватит. А дальше сама крутись. Там сад был. Лесные угодья, пашни. Озеро. Горы с одной стороны, а с другой – непроходимые болота. Никто тебя не тронет. Туда и добраться-то невозможно.
– Пашни? – Мышка охнула, что она будет делать в мертвом доме одна с пашнями. Этот Аверус безумный. Везет ее на верную смерть и еще радуется. И Тилемах ее не пожалел, отдал как старый мешок. – Я не умею.
– Сумей! Там, поговаривают, олени водятся. Мелкая живность. Утки. Зайцев будешь ловить, – мысль так понравилась Аверусу, что он несколько раз повторил про зайцев, потирая руки.
– А кто там жил раньше?
– Тебе зачем? – с подозрением покосился Аверус на Мышку. – Нелюди жили. Были да сплыли.
– Какие нелюди? – испугалась Мышка. – А если вернутся? Что я тогда буду делать?
– Хватит болтать о пустом. Как оживет усадьба, повеет теплом от нее, я и приеду. Не успеешь соскучиться.
– Не успею, – согласилась Мышка. Скучать по хитрому Аверусу она точно не будет. Пусть вообще забудет о ней и никогда не приедет.
Мышка так устала, что уже не думала, вежливо или невежливо она поступила, заняв чужую кровать. Ей приснились детские годы, игрушки, нарядное платье и Берта. Они с сестрой бегали друг за другом и громко смеялись. Такие сны Мышка очень любила. Жаль, снились они редко. После снов ей казалось, что когда-нибудь она увидит Берту и родителей. Их Мышка помнила гораздо хуже, чем сестру. Детская память не сохранила лиц, только какие-то детали. Разноцветный мяч, перемазанные в земле ладошки и венок из желтых цветов.
Во сне Мышка захотела нарвать этих цветов и сплести венок. Побыть немного маленькой девочкой, которая еще не изведала горького одиночества. Пробуждение было приятным. Во-первых, впервые за много лет Мышка проснулась не от холода, а сама по себе. Во-вторых, чувство покоя не исчезло. В-третьих, никто не мог вторгнуться к ней с упреками. Целых три причины для радости. Немного затекли мышцы от неудобной позы, но это мелочь. Солнце уже заглядывало в окно и Мышка смогла разглядеть комнату, в которую вчера попала случайно.
