Но Михаил никак не мог выбрать для себя профессию. Вначале он работал помощником токаря, потом молотобойцем в кузнице, а затем его приняли в шахту откатчиком.
У него на этот момент очень плохие отношения сложились с Анной, младшей сестрой матери. Та, несмотря на молодость (ей в ту пору было чуть больше 20 лет), уже стала профессиональной интриганкой. Она видела неустойчивый характер подростка, и ей доставляло удовольствие его «заводить» – при любом удобном случае вдалбливала подростку в голову, что если наш отец погибнет на фронте, то он будет никому не нужен. То есть всячески подчеркивала, что в этой семье он чужой человек.
Мать в основном все время была на работе и, вероятно, не замечала, а может быть, просто не придавала значения таким пакостным действиям своей сестры.
В конце войны Михаил получил с Украины от родной матери письмо. Написала она это письмо не в Жолымбет, то есть непосредственно ему, а отправила своим подружкам по Ерголке – племянницам отца (дочерям тети Марфы, скорее всего, Анне). Те с оказией, в тайне от нашей матери, это письмо передали ему.
После получения этого письма Михаил совсем «съехал с катушек» – по самым мелким причинам скандалил с матерью, а несколько раз даже бросался на нее с кулаками. На работе говорил: «Как вернется отец с войны, то мы уедем с ним на Украину к моей матери». На вопрос: «А как же эти двое малых детей, разве тебе их не жалко?», отвечал: «Ничего, вырос я без матери, вырастут они и без отца».
Как-то я спросил мать, – какой в ее жизни был самый радостный день. Она засмеялась и ответила:
– Понимаешь, Саша, очень затруднительно выбрать в своей жизни самый радостный день. Их, как и горестных, в любой жизни немало. Но самими радостными днями я считаю ваше рождение и возвращение отца с войны. Но и, наверное, одним из самых незабываемых в моей жизни событий является сообщение об окончании войны – День Победы. Это была такая радостная эйфория, что сейчас даже трудно представить. Люди выскакивали на улицу, обнимались со всеми – знакомыми и незнакомыми, смеялись, плакали, пели песни, плясали. Из домов выносились столы, скамейки. На столах появлялась выпивка, закуска, скорее всего, последняя, какая была в доме. За стол приглашался любой проходивший мимо человек. Это было что-то необъяснимое. Такого массового ликования я в своей жизни до этого просто никогда не видела.
Но окончание войны с Германией было преждевременной радостью. В начале августа началась война с Японией, непосредственное участие в которой принимал мой отец. Правда, эта война продолжалась меньше месяца и в начале сентября была завершена полным разгромом Японии.
В качестве 1-го номера пулеметного расчета отец участвовал в боевых действиях в Маньчжурии и на Курильских островах. Награжден медалями «За победу над Германией» и «За победу над Японией».
О войне отец не любил рассказывать и, когда я особо приставал с расспросами на эту тему, говорил: «Ну что может быть интересного и хорошего в людской бойне? Ничего. На войне, сынок, человеческая жизнь просто расходный материал. Умный и расчетливый, в лучшем смысле этого слова, командир к этому материалу относится бережно, а дурак и карьерист, как правило, его нещадно транжирит». Правда, находясь в застольной компании, в кругу таких же фронтовиков, отец, как и они, иногда рассказывал эпизоды из боевой жизни. Один из его таких рассказов мне просто врезался в память.
