Об этих отношениях я слышал не только от отца. В конце 1964 года, когда я заканчивал учебу в Щучинском горно-металлургическом техникуме, меня командировали в Жолымбет в трест «Каззолото» для получения рецензий на дипломные проекты более чем половины студентов моей группы. Рецензии должен был написать главный энергетик треста Капелюш. Когда он увидел на одном из дипломных проектов мою фамилию, то спросил меня, нет ли среди моих родственников Максима Ивановича Кирилюка. Я ответил, что это мой отец. Капелюш минут двадцать рассказывал мне, как они с моим отцом строили Богембайскую ЦЭС, и каким мой отец был хорошим специалистом.
Но работа на строительстве ЦЭС была связана постоянными разъездами – отец практически не бывал дома. Мать постоянно твердила ему, что она одна уже не может контролировать Михаила, что необходимо уделять внимание и младшим детям – они пошли в школу, и поэтому такая работа ничего хорошего семье не дает. Она настаивала, чтобы муж срочно нашел менее разъездную работу, которая могла бы нормально, по меркам того времени, обеспечивать семью и давать достаточное время для воспитания детей.
Отец вынужден был уволиться и устроился в «Золотопродснаб» заготовителем скота. На смену работы повлияли не только высокие профессиональные знания в животноводстве, доставшиеся ему от отца, но и хорошие отношения его жены – моей матери – с руководством «Золотопродснаба». Эта работа по тем временам была со свободным графиком и довольно хлебная, так что человек, не имеющий необходимых связей, вряд ли мог на нее рассчитывать. С конца 30-х годов в «акватории» треста «Каззолото» было создано довольно много номерных трудовых поселков для спецпереселенцев, а точнее депортированных семей из западных и южных регионов страны. В простонародье их называли «точками» – 15-я точка, 30-я точка и т. д. Спецпереселенцы, в основной своей массе, оказались народом неглупым и очень трудолюбивым. Через очень короткое время все обросли домашней живностью. Но излишки собственной сельскохозяйственной продукции сами сбывать не могли, так как им запрещалось без специального разрешения комендатуры выходить за пределы трехкилометровой зоны вокруг поселения. Именно там, да еще и по казахским аулам, закупал отец мясо, яйца, масло и т. п. для «Золотопродснаба». Расчет по закупкам производился, как правило, наличными деньгами и самим заготовителем, поэтому кое-какой «навар» был и у отца. В семье появился пусть не очень большой, но достаток.
Но сложности с Михаилом не прекратились и после смены отцом работы. Когда он понял, что отец не собирается ехать с ним на Украину, тем более к его матери, то решил отправиться туда сам.
Первый раз он сбежал из дому не совсем удачно. Отец в это время был в отъезде, а мать тоже, вероятно, по работе не находилась в Жолымбете. После очередной стычки с Анной, Михаил, прихватив из дома какие были общие деньги, отрез ткани и новую обувь, сбежал. Через две недели какие-то акмолинские знакомые матери передали ей, что видели его. Он некоторое время болтался по Акмолинску (скорее всего, не мог уехать на Украину из-за отсутствия документов), потом заболел тифом и в настоящее время лежит в Акмолинске в больнице.
Мать, поручив детей соседям и бросив все дела, срочно выехала в Акмолинск. Михаил лежал в тифозном изоляторе областной больницы. Матери он поклялся, что раскаялся и больше подобных побегов совершать не будет. Пока он лежал в больнице, мать часто возила сама и передавала ему через знакомых передачи, потом, после завершения лечения, сама привезла его домой.
