– Сдается мне, твои малышки, к тому времени, как наберутся проворства, сами станут большими.
– Должно быть, так оно и есть, патера. Сама-то я маленькой хваталась за любую возможность, любой случай отвлечься от уменьшаемых с вычитаемыми да поболтать – о чем угодно, лишь бы подольше не возвращаться к занятиям…
Сделав паузу, майтера Мрамор окинула Шелка задумчивым взглядом. Мерный кубит в ее изношенных, натруженных стальных пальцах согнулся упругой дугой.
– А ты, патера, побереги себя нынче днем. Должно быть, уже изрядно устал, все утро лазая по верхам да играя с мальчишками… гляди, не свались невзначай с крыши.
– С починкой крыши на сегодня покончено, майтера, – широко улыбнувшись, заверил ее Шелк. – После мантейона я собираюсь свершить жертвоприношение… личное, от себя.
Старая сиба склонила блестящую сталью голову набок, будто бы приподнимая бровь.
– В таком случае мне очень жаль, что мой класс не сможет принять в сем участия. Думаешь, без нас твой агнец доставит Девятерым больше радости?
Тут Шелк едва не поддался соблазну рассказать ей обо всем сию же минуту, но вместо этого лишь еще раз улыбнулся, перевел дух и затворил дверь.
Большинство старших мальчишек уже скрылись в классе майтеры Розы. Оставшимся Шелк взглядом велел следовать на урок, но Бивень задержался, шагнул к нему.
– Позволь поговорить с тобой, патера. Всего минутку, не больше.
– Ну, если всего минутку…
Однако мальчишка не вымолвил ни слова.
– Выкладывай, Бивень, – велел Шелк. – Уж не зашиб ли я тебя, не сыграл ли против правил? Прошу прощения, если так. Я не нарочно.
– А правда, что…
Прервав вопрос в самом начале, Бивень умолк, опустил взгляд к растрескавшимся половицам.
– Говори же, будь добр. Говори либо потерпи с вопросом до моего возвращения. Так будет даже лучше.
Взгляд рослого мальчишки скользнул к выбеленной известью стене из глинобитного кирпича.
– Патера, а правда, что нашу палестру и ваш мантейон под снос пустить собираются? Что вам придется переселиться куда-то еще или остаться вовсе без крыши над головой? Отец мой вчера слышал, будто… скажи, патера, правда это или нет?
– Нет.
Окрыленный надеждой, Бивень поднял взгляд, однако столь категорическое отрицание лишило мальчишку дара речи.
– И наша палестра, и наш мантейон простоят здесь еще год, и другой, и третий, и так далее.
Внезапно вспомнив о подобающей осанке, Шелк выпрямился, расправил плечи.
– Ну как? Успокоил я твою душу? Мало этого, они вполне могут стать крупнее, известнее прежнего. Надеюсь, так оно и произойдет. Возможно, кто-либо из богов или богинь вновь обратится к нам через Священное Окно, как сделал однажды Пас в юные годы патеры Щуки… сие мне неведомо, хоть я и молюсь об этом каждый день. Однако к тому времени, как я состарюсь подобно патере Щуке, у жителей нашего квартала по-прежнему будет и собственная палестра, и собственный мантейон. В этом можешь не сомневаться.
– Я только хотел сказать…
– Твой взгляд уже сказал обо всем, – кивнув, оборвал мальчика Шелк. – Благодарю тебя, Бивень. Благодарю. Я знаю, что, оказавшись в нужде, могу рассчитывать на тебя, а ты поможешь мне всем, чем только сумеешь помочь, чего бы это ни стоило. Однако, видишь ли, Бивень…
– Что, патера?
– Я знал все это заранее.
Рослый мальчишка часто-часто закивал.
– И еще, патера, вся прочая мелюзга готова сказать то же самое. Таких, кому точно можно довериться, дюжины две. Если не больше.
