Сальвадор вздохнул и шмякнул использованный ватный тампон в тазик.
– Значит, тебя уже можно поздравить? – Ансгар повернулся и стал натягивать футболку.
– С чем? – не понял учитель биологии.
– Ну… Чистый лист заполнен великой любовью (потому что ходить к возлюбленному, прячась под одеждами с головой – не всякий человек выдержит), она любит тебя ты – ее… никто ни на кого не сердится, можно начать личную жизнь.
– С ней? – искренне удивился Сальвадор.
– Ну да. Ладно, попросишь ее сначала по-прежнему закрывать лицо…
– Вряд ли это понадобится.
Сальвадор отвернулся. Он не понимал, как можно этого не понимать. Однако не понимали все.
– Ты говорил, – начал он терпеливо, – что я не виноват. Вот и она говорит то же самое… она говорит, нужно жить дальше, и всякую чушь, которую обычно говорят в таких случаях. А я не могу. Ансгар, это был мой друг. И я забыл его. И она забыла. В сущности, мы все простили себя за его смерть.
Сальвадор горько рассмеялся.
– И мы никогда не знаем, что так будет. Вот сейчас я откровенен с тобой, как ни с кем, а завтра, может быть, меня собьет машина, и через год ты уже не будешь помнить, о чем говорил со мной сегодня… я думал, я один такой. А оказывается, мы все такие. И она. Мы незаслуженно забываем наше прошлое. А ведь мы состоим из него.
– Но ведь она не забыла тебя за столько лет, – напомнил Ансгар.
– Но ведь и не искала, – горячо возразил Сальвадор. – Просто случайно встретила.
И Сальвадор вздохнул, словно смиряясь со всей глубиной бренности бытия. Потом печально улыбнулся.
Ансгар немного помолчал. В случайности он не верил.
– Слушай, я не хотел тебе говорить, – начал он осторожно, – но… раз уж ты говоришь, что мы так друг с другом откровенны и все такое… и ты такой щепетильный в вопросах доверия…
– Я слушаю тебя, – Сальвадор улыбнулся чуть шире.
– У меня есть еще одна, – Ансгар запнулся, потом закрыл глаза и сосчитал до трех, – …еще один большой синяк. Я его увидеть не могу, но знаю, где он. Я не решался, но после твоего признания я готов тебе его показать, а ты скажешь, насколько он ужасен, и нужно ли с ним что-то… ничего смешного, кстати.
Щепетильный Сальвадор внезапно согнулся пополам, беззвучно смеясь. Его накрыла настоящая, вялотекущая истерика, наступающая после длительного эмоционального напряжения. Напряжению было много лет, и теперь оно отпускало медленно, рывками, вызывая конвульсии и даже слезы.
Ансгар, считавший всю эту достоевщину несерьезной, с удивлением смотрел, как Сальвадор, упав спиною на его кровать, дергается от смеха и вытирает рукою глаза.
В конце концов, не дождавшись ответа, Ансгар опустился на локоть рядом с Сальвадором, посмотрел на освещенный лампой профиль учителя биологии, и подумал о том, что Магда с ее душеспасительными проповедями, в сущности, была не так уж неправа. Люди бывают и такими. Просто потому, что они такими родились. И судьба совершенно справедливо сделала, послав сюда этого человека. Надо же было чем-то «заесть» Владика.
Да и от самого себя доктор Мерц иногда уставал.
Глава 3. Тринадцатый мертвец
– Каждая культура по-своему относится к смерти, – в синевато-серой тени от длинных штор стоял лектор и изучал плакат, где был представлен расовый состав планеты. Верхний и нижний края штор уходили в бесконечность и где-то там, вероятно, сходились за перепутанными плоскостями миров.
– Китайцы, например, – продолжал лектор, – уважают ее и пытаются приспособить к своей суровой хозяйственной философии. У японцев, как мы знаем, вообще не принято считать смерть главной опасностью в жизни. Немцы все время пытаются показать ей задницу. Русские в этом плане почти как немцы, но если немец показывает задницу просто потому, что такова его национальная традиция, и не вдается в подробности, то русский при этом с удовольствием осознает, что данная конкретная задница демонстрируется данной конкретной смерти. Еще может помахать над нею флажком, потому что самого акта демонстрации для его лихой натуры недостаточно. Американец хвастается, что вступал со смертью в интимные отношения – исключительно для того, чтобы скрыть тот факт, что сама по себе смерть никакого возбуждения у него не вызывает.
