Посвящается моей маме Любови Андриановне
Годы летят… Говорят, не стоит оглядываться назад, переживать прошлое заново. Ну разве для того, чтобы дать оценку самым значимым событиям, повлиявшим на дальнейшее… А ещё, если вдруг случится странное что-то, попробовать потянуть за ниточку и найти концы – откуда всё пошло, есть? По-новому взглянув на близких и дорогих людей, сыгравших важную, до конца, возможно, до сих пор не осознанную роль в твоей жизни.
Пашка был необычным ребёнком с раннего детства. Он никогда не хныкал, не орал по поводу любых неудобств, физических или моральных. Просто смотрел упорно в глаза взрослым своими круглыми, не по-детски внимательными глазами. Или хохотал, когда было хорошее настроение. Делано, не по-детски, хохотал и если было больно. На ресницах слёзы, а он отворачивается, не хочет показать этого. Научившись говорить, всегда отвечал: «Не больно. Не больно мне». Он был на редкость упорный, упёртый даже. И молчаливый, словно он слишком хорошо знал нечто важное, может – главное для себя. И говорить об этом было нечего. Раз всё понятно.
Первый раз ему не повезло в 9 месяцев. Он заболел ОРЗ или ОРВИ, это не важно, суть в том, что ему вкололи пенициллин. Тут и проявилось его индивидуальное качество – аллергия на лекарства. Спинка представляла собой ярко-розовую бугристую коркообразную поверхность. Не человечек, а земноводное какое-то. А ещё, через некоторое время, на правом голеностопе образовалась припухлость. И это невезение оказалось чревато посещением нескольких светил – педиатров, ставящих разные диагнозы. В результате, месяца через полтора-два, он угодил в ЛИХТ (Ленинградский институт хирургического туберкулёза). Врач-фтизиатр убедил маму малыша, что причиной опухоли на ноге чада, скорее всего, является костный туберкулёз. А уточнить диагноз можно только посредством исследований в стационаре. Три наркоза – пункция, операция, реанимация… Павлик молчал упорно все эти семь месяцев – бесконечных, словно сорок сороков, сроков. Родные боялись, не стал ли он отставать в развитии. Но, на следующий день после возвращения из больницы, он заговорил взрослыми фразами – длинными и правильными, с причастными и деепричастными оборотами. Будто в школе не один год отучился. Это правда, что в болезни дети взрослеют быстро.
Удивительно сужается круг – внимания, дел, обязанностей, даже реагирования матери, когда болеет её ребёнок. Первоначальное оцепенение начинает проходить только через несколько недель, после первых самых больших потрясений: карантинной палаты, подготовки к операции, пункции таранной кости, след от которой не заживает потом месяцы, годы… Из этого периода почти ничего не вспомнить, кроме присутствия рядом с ребёнком, не понимающим, почему его держат на привязи, не давая вставать на ножки – недавно научился, не пуская на пол, а так хочется. Впрочем, каким-то своим особым чутьём дети понимают, что придётся так жить. И живут, хотя, наверное, чувствуют, что с мамой что-то происходит. Но главное, что она рядом.
Конечно, Пашка был счастливчиком здесь, в отличие от большинства маленьких пациентов. Его мама ежедневно была рядом. Ночью, правда, её не бывало рядом, а потому иногда случались неприятные вещи. Укладывая сына на ночь, мать со страхом ждала минуты своего ухода из палаты, из больницы, из мирка, где находился её ребёнок. А если он проснётся среди ночи?! Она не верила, что они здесь надолго. Вот-вот выяснится, что ничего страшного нет. И они уйдут домой – здоровые и счастливые, как раньше.
