Он также сказал более резко, что и боги могут [творить] зло.
[Следовательно, способность не может быть родом чего-то порицаемого.]
Далее, всякая способность есть благо: ибо даже способность к злу есть благо – не только потому, что она же есть и способность к добру (ибо противоположным [вещам] присуща одна и та же способность), но и потому, что тот, кто может [творить] зло, но не выбирает его, есть благо. Ибо неспособность [творить] зло [присуща] даже неодушевлённым.
Но ничто благое не может быть родом зла. Ибо если оно сказывается о злом и содержится в нём, оно не может быть благом. Следовательно, и целое [не может быть благом].
Ибо если вид порицаем, то и род будет порицаем, а если [вид] благ, то и [род] благ.
Упомянув в качестве примера софиста, клеветника или вора, он привёл только пример вора, связав предыдущее с «тем, кто может тайно похищать чужое».
И потому выражение кажется менее ясным. Но от примера с вором можно перейти и к другим, по аналогии перенося способность.
p. 126a4 И если что-то из ценного или выбираемого ради него самого он поместил в способность или возможность, или действенность.
Не только порицаемое не следует помещать в род способности, но и то, что выбирается и ценится ради себя самого.
Ибо способность есть инструментальное благо, а всё такое выбирается ради другого.
Всё, что является инструментальным или действенным благом, выбирается ради другого: ради того, что им производится.
Поэтому для того, что выбирается и ценится ради себя самого, такое [как способность] не может быть родом.
Ибо всякая способность и всё, что возможно или действенно, выбирается ради другого.
Через это он показал, что для того, что выбирается ради себя самого, способность не есть род, ибо всякая способность выбирается ради другого.
Не всегда, конечно, для того, что выбирается ради себя самого, и роды выбираются ради себя: например, если добродетель выбирается ради себя, то её род – состояние – не выбирается просто ради себя, ибо и порок есть состояние.
Но оно выбирается и ради себя: насколько в добродетели есть состояние, таково оно и есть.
А в способности нет ничего, что выбиралось бы ради себя, ибо всякая способность выбирается ради другого.
Умозаключение таково:
Всякая способность выбирается ради другого.
Ничто из выбираемого ради себя не выбирается ради другого.
Следовательно, способность не есть род того, что выбирается ради себя.
Ясно же он показал, каковы блага как способности: как орудия, они суть блага ради другого.
Если же кто-то назовёт благоразумие способностью, производящей пользу, то он поместит то, что выбирается ради себя, в род того, что выбирается ради другого.
стр. 126b7 Или если что-либо из того, что относится к двум родам или более, помещают в один из них.
Если кто-то помещает нечто, относящееся к двум родам одновременно, только в один из них, то и в этом случае он неверно определяет род. Есть нечто, что относится одновременно к двум родам, например, «лицемер» и «клеветник»: каждый из них относится и к способности выбирать такие действия, и к способности совершать их. Ведь ни тот, кто имеет только выбор обманывать или клеветать, не является лицемером или клеветником, ни тот, кто имеет только способность к этому. Если же кто-то помещает каждого из них либо в способность к таким действиям, либо в выбор, он не определит род ни того, ни другого. Ведь ни тот, кто относится только к выбору, не был бы таковым, ни если бы кто-то поместил таких людей только в способность, это было бы неверно по указанной выше причине. То же самое можно сказать и о воре, и о других упомянутых случаях.
