– А какая разница?
– Разница в полном отстое.
– Забудь об этом.
– Ходить станет некуда!
– Почему некуда? В «Матросской тишине» всегда мест полно.
– В «Три семерки» больше не пойду. Там одни голубые.
– Какая разница?
– А такая. Я вчера пришел туда с другом, так у него косметичку увели.
– Полный отстой!
– В «Sissy» (англ. – манда) я больше ни ногой – там одни малолетки.
– Там можно подцепить триппер.
– Тебе здесь его не хватает?
– Могилец собирается открывать лыжный курорт в Астрахани.
– Я слышала, что называться он будет «Жара-2».
– А кто ж туда поедет? Там снега не бывает. И гор нет.
– Какая разница? Лыжи он уже завез.
– Забудь об этом, полный отстой.
– В мавзолее, говорят, ночной стриптиз-клуб откроют «Спящий красавец».
– А Ленина куда?
– В ссылку, в Шушенское.
– Полный отстой.
– Какая разница?
– Забудь об этом.
– В «Face Control» собираются поставить писсуары в форме рта Моники Левински, и каждый саксофонист сможет туда помочиться.
– Ох, как оригинально!
– Этой шутке уже несколько лет, приятель. Пора сменить репертуар острот.
– Как и тебе твои носки.
– Забудь об этом.
– Какая разница?
– Лыжи купи – и в Астрахань.
– Прямо не знаю, где Новый год отмечать.
– Ты чё? Июль на дворе!
– А я не про этот Новый год, а про следующий.
– Какая разница?
– Забудь об этом.
– У нас сегодня понедельник?
– Какая разница?
– Не… погоди. Понедельник?
– Да. Прикинь, точно понедельник.
– Значит, через неделю опять понедельник будет?
– Будет.
– Полнейший «полный отстой»!!!
Все это произносится скучными, манерными голосами великосветских кутил. Такое ощущение, что сегодня никакой не понедельник, а последний день рабочей недели – пятница. Никто никуда не спешит, так как впереди два законных выходных. И все дружно поддерживают эту атмосферу беззаботной пятницы. Впереди вечный уик-энд. Всегда будет лето, всегда радостное ожидание скучного Нового года. И все уверены, что эта party никогда не закончится.
Если в туалете поймаем, то и в сортире их замочим.
В.В. Путин
Я как-то незаметно зависаю наподобие компьютера и увлеченно рассматриваю салфетку на столе.
– А мы стареем, да, старикан? – Сашка кладет мне руку на плечо и выводит меня из ступора.
– Да, конечно. Это вполне закономерный и объяснимый процесс, – отвечаю я, глядя ему в глаза. – Старость – это период жизни организма, наступающий вслед за зрелостью. Старость сопровождается характерными изменениями в органах.
– Игорек, я не про это… Тебе скучно здесь?
– Серега я.
– Да какая разница? Скучно?
– Скучно. Как и везде. Не тусовка, а тосковка. Ты прости, Санек, твои друзья очень хорошие, хотя по всему видно, что мудаки полные, но я, наверное, поеду скоро. Ее вон только прихвачу, если она меня еще помнит.
Все, кроме Ольги, которая спит у столика, свернувшись калачиком, напряглись. Видно им приятно было услышать, что я назвал их «очень хорошими».
– О, таких маразматиков не забывают! – смеется Сашка, толкая Ольгу носком ботинка, и поворачивается спиной к соседям, демонстрируя сосредоточенность исключительно на нашей с ним беседе и тем самым разряжая обстановку.
Я начинаю рассказывать ему о своей скучной работе, глупых секретаршах, тупых телках, клубных тусовках, наркоте и прочих атрибутах тоски и бездуховной светскости. Сашка рассказывает о своей работе в лондонском Нью-Йорке, телках, наркоте, клубах. Потом мы вспоминаем общих знакомых с их телками, наркотой и клубами.
