– Будешь омлет? – спрашивает обсидиановая колдунья.
– Ничего не хочу, – цежу в ответ.
– Ты обиделся?
– Нет.
– Ты обиделся.
Ольга делает вид, что прямо уж видит меня насквозь.
– Я не имею права тебя осуждать, – стараюсь поставить себя на место женщины. – Но это… это слишком…
Ну- ну, смертный… рано или поздно я сверну тебе шею. Пусть потом прилетают валькирии. Мне всё равно. Я не изменник. Но ревнивец.
– Ничего не было, – обрывает мои чёрные мысли Оля. – Хочешь – проверь.
Подаёт мне руку. Хватаюсь за её пальцы, жадно всматриваюсь в воспоминания. Семён полез целоваться к моей… к моей соседке… а она отвернулась от него.
– Прости, пожалуйста, – она проговорила серьёзным тоном.
– Да брось, – полицейский так и льнул, тискал её. – Мы взрослые люди.
– Но я… просто… сложно объяснить.
В этот момент Оленька вспомнила, что оставила меня в ванной, пожалела об этом.
– Что не так? У тебя кто- то есть?
– Не так, что бы есть… так… давний знакомый. Но думаю только о нём.
Семён шумно выдохнул, но отступил.
Когда воспоминание заканчивается, всё равно не отпускаю руку моей… колдуньи. Смущённо улыбаюсь.
– И вообще, как ты можешь меня в чём- то укорять? У богов- то, вообще, чёрте- те что с половыми связями! – Ольга всё же высвобождает ладонь.
– Эээ… это на Олимпе, – умничаю. – А в Асгарде всё относительно консервативно.
– Правда, что ты родил коня?
– Эм… ну дааа… но я был кобылой. Так что ничего противоестественного. Ещё я произвел на свет всех ведьм.
– Ух ты! И деканшу нашу тоже? – женщина становится веселее.
– Это, наверное, моя самая любимая дочурка.
Полгода… полгода в черноте без Ольгиного смеха показались мне веком.
9
– Ах да, что- то такое припоминаю, – слежу за тем, как моя обсидиановая колдунья наряжает ёлку. – Это Новый год? Праздник такой.
– Да. Угадал. Но это завтра. Сегодня ещё буду готовить.
– Кого- то позвала в гости?
Представляю, как к моей женщине опять приходит тот самый полицейский. Конечно, меня загонят в кулон и запрут в ванной.
– Некого мне звать, – откликается Ольга. – Родителей уже нет со мной… подруги все замужем… нормального мужчины нет рядом.
– А этот… – хочу выругаться, но нельзя. – А следователь?
– Да ладно тебе. Ещё припомни мне Владимира. Или Илью.
Внимательно смотрю на Олю. Постепенно открывал в ней очень смелую натуру, умную, весёлую, сильную, честную. Я её с трудом уговорил расплатиться с ипотекой с моей помощью. Ну, банки обманывают вас, смертные, почему бы не наколоть их немножко? С самого начала моя подруга запретила называть её такими словами, как "хозяйка", "госпожа" и всё такое. Хотя другие дамы с удовольствием слушали эти гадкие словечки из моих уст. Сама кличет меня "хорошим", "золотым", "Локушкой". Ты мою рожу видела? Какой я Локушка? Я хтоническое чудовище.
– Ну так… я вот ещё есть… не совсем, конечно, нормальный. Но за мужчину сойду, – сообщаю Ольге.
– Да почему же… – слышу смущение в её голосе. – Ты мужчина хоть куда.
Впервые меняю свой облик не для того, чтобы достичь какой- то своей цели. Хочу просто понравиться. Хочу походить на обычного человека. Хочу порадовать мою женщину. Убираю свои шрамы, откатываю три тысячи лет назад, стирая морщины, придаю нормальную форму своим зрачкам. Хорошо, сознаюсь… веснушки тоже чуть убавляю.
– Нет, Локушка, – смеется моя колдунья. – Верни всё, как было.
– Почему? Я, может, стесняюсь всего, что убрал…
– Вроде бы живёшь дольше меня, – рука смертной так ласково касается моей правой щеки, – и такой глупый. Разве внешность – это главное?
