Парень с микрофоном в руках обратился ко мне:
– Проходи, проходи, дорогая, ты не много пропустила. Наверное, курила в туалете?
Ребята в зале засмеялись, и все повернулись в мою сторону. От неожиданности я ответила:
– Нет, я бросила.
Элен, увидев меня, встала со своего места и помахала рукой. Я извинилась и села рядом. Как оказалось, музыканты поприветствовали ребят одной песней, а затем собирались немного рассказать о себе.
Скорее всего, Фред тогда принял меня за опоздавшую ученицу старших классов. Он что-то говорил немного растягивая звуки. Голос мне показался высоким для мужчины. Он волновался: короткие слова повторял несколько раз, будто заикался или думал, что сказать дальше. Свистящие и шипящие звуки иногда проскакивали сквозь зубы и звучали нечетко. Я могу быть внимательна к деталям, но вот содержание сказанного тогда я не запомнила. К тому же в голове крутилась мысль, что этот нахал немного самоутвердился за мой счет. Вероятно, Фред рассказывал о том, какую музыку они любят, сочиняют, как встретились и создали группу. Только когда погасили свет и ребята снова заиграли, я смогла расслабиться и получить удовольствие от живой игры. Участники группы отлично владели инструментами. В каждом чувствовалась любовь к своему делу. Все парни были худенькими и симпатичными. Но солист мне не понравился. Голос его, несомненно, был сильным, красивым и необычным, но сам он выглядел жеманным и, как мне показалось, занимался самолюбованием на сцене.
Элен зашептала мне в ухо: «Алекса, не убегай, давай пообщаемся с ребятами. Я в учительской накрыла стол. Дети разойдутся. Будет очень узкий круг». Только я открыла рот, чтобы сказать «я тороплюсь, давайте без меня», как она положила свою руку на мою, дав понять, что отказ не принимается.
Концерт продлился минут сорок. Зрители были сложного подросткового возраста. Уж они «точно знали», что такое любовь, что хорошо и что плохо. На всё имели свою непоколебимую точку зрения, а если и не имели, то начинали думать и рассуждать, как кто-то авторитетный для них в данный момент. И чаще всего это был такой же подросток, как и они, не важно – мальчик или девочка. На кислых физиономиях школьников читалось равнодушие. Взрослые, по их мнению, были лишены всякого понимания правды жизни и совершенно не умели вести диалог с уникальными личностями.
Большая часть ребят, ради которых пригласили музыкантов, покинула зал сразу, как только включили свет. Вопросов, разумеется, у них не было. Сквозь зубы они процедили «до свидания», и то лишь потому, что уважали Элен. Она принимала этих совсем незрелых людей всей душой, честное отношение не прятала за ненужными словами. Дети не могли этого не чувствовать. И даже те двое, что осмелились уйти посреди концерта, знали, что возмездия не будет. Элен не станет стыдить их, даже ничего не спросит. Её чувство такта и уважение к людям восхищали. Оставшиеся подростки забрались на сцену, задавали вопросы, рассматривали инструменты и фотографировались. Иногда просили немного отодвинуться музыкантов, чтобы те своим присутствием не портили их крутой кадр с гитарой.
Элен сунула мне в руки ключ от кабинета, велела закрыть окна, открыть сок и воду, так лишив меня шанса улизнуть. Я быстро выполнила её просьбу. Бросив взгляд на шведский стол, была удивлена красочному, вкусному минимализму. Жёлтый перец с творожным сыром, огурчики с красной рыбой, какие-то хрустящие хлебцы с кунжутом – всё выглядело ярко и радостно. Немного повертев головой и не заметив ничего раздражающего, я решила дойти до своего класса. Мне было необходимо подкрасить глаза, губы, припудриться и нанести пару капель духов. Хотелось чувствовать себя увереннее с противоположным полом. Возвращаясь, я надеялась, что инициативу в общении с музыкантами возьмёт на себя Элен. Из кабинета доносился лёгкий гул. Гости с парой наших коллег были внутри. Я опять опоздала. Остановилась на секунду, чтобы побороть трусость, сделала выдох и вошла.
