Свобода булькает вином в стакане.
Он будет пить её родную до тех пор,
Покуда выворачивать не станет.
Склонить лепить бродягу калачи -
Трудней плевела отделить без сита.
Как всех к оседлой жизни приучить,
Столкнулся Бог в эпоху неолита
С проблемою, творению под стать.
Где есть станки, там всё решают кадры.
Но как заставить пьяниц созидать,
Останется в Писании за кадром.
И если с мужиком куда ни шло,
Ему ярмо влачить аж на край света,
Как городскую вывести в село,
В Писании не содержится ответа.)
Историю не надо торопить.
Используя свой негативный опыт,
Творения венец Бог изменить
Задумал кардинально до потопа.
Иных богов на этот раз гонец
Не стал искать и отрывать от пива.
И человека нового Творец
Решил создать уже без коллектива.
Земного праха взял Господь с бидон,
Приделал руки, ноги с головою,
Дыханье жизни вдунул в эмбрион,
И стал тот человек душой живою.
Определил Бог человека в рай,
Где воды тихи, реки неглубоки…
По описанию – благодатный край,
Недалеко, в Эдеме, на востоке.
Там все плоды обёрткой от драже
Приятны видом, годные для пищи -
Пусть человек прообразом бомжей
По райским кущам с голода не рыщет,
Скитальцем там не жмётся по углам,
Под древом жизни кров найдёт с постелью…
Взрастил там дерево добра и зла
Господь с одной ему понятной целью.
Запретный плод для ссор висит на нём,
Сладчайший вкус, во рту буквально тает.
(Как будто в том краю, где мы живём,
Без яблок нам раздоров не хватает).
Под щебет райских птиц встречать рассвет,
Хранить тот сад и славословить Бога -
Прекрасна жизнь, когда бы не запрет:
От дерева добра плодов не трогать!
Ослушаешься если – сразу смерть…
Выслушивая эти наставления,
Весь взбеленился, не ребёнок ведь,
И возразил Отцу венец творения:
«Садовник и потомственный семит
Я сад ращу, не ведаю покоя.
И если плод добра так ядовит,
Зачем тогда нам дерево такое?
Отвар не возбуждает аппетит,
С добра и зла компот и тот не сваришь.
Тому, кто волчьи ягоды растит,
Тамбовский волк растителю товарищ».
Расстроился неопытный юнец.
Да, он венец, но только на бумаге,
И не даёт ему житья Отец -
В раю порядки хуже, чем в ГУЛАГе.
(ГУЛАГ – Главное управление лагерей, название центрального государственного органа управления уголовно-исполнительной системой в СССР в 1930–1956 гг. Большинство историков считает, что первые концлагеря в современном понимании были созданы во время англо-бурской войны 1899—1902, однако так считают не все. Немалое количество историков считает, что первыми концлагерями следует считать лагеря для военнопленных во время Гражданской войны в США 1861-1865 гг.)
Верёвочку прилаживал к суку,
Вкруг дерева слонялся нощно, денно…
Увидев парня смертную тоску,
Причину осознал Господь мгновенно.
Не любо человеку одному.
Помощника такому парню надо -
Злопамятлив, горяч и потому
Не может без надзору и пригляду.
В обилии животных полевых
Создал Господь и птиц нагнал ораву,
Чтоб человек из тварей всех живых
Нашёл себе помощника по нраву,
Скотов и птиц всех именем нарёк -
Козёл вонючий или сокол ясный…
Но не угомонился паренёк,
Старания все выдались напрасны.
Несправедливо сын склонял Отца,
Катил баллон, в истерике катался…
(Ну, это я для красного словца,
Как мудрецы, слегка перестарался.)
Навёл Господь на парня крепкий сон
И усыпил его в одну минуту.
Ребро нащупал Бог и вырвал вон
(Как в клинике Скуратова Малюты).
(Малю́та Скура́тов – русский государственный, военный и политический деятель, один из руководителей опричнины, думный дворянин (с 1570), любимый опричник и помощник Ивана Грозного. Решительность и жестокость, с которыми Малюта выполнял все поручения царя, вызывали гнев и осуждение в боярской среде и в Земстве. Некоторые факты его биографии обросли вымышленными легендами. Образ послушного и бездушного исполнителя приказов царя нашел отражение в исторических песнях русского народа.)
