Лучший подарок солнца - страница 19

Однако, было то, о чём рассказывать я просто стыдилась. Мать пила. Не так, как алкоголики, не каждый день, раза три-четыре в месяц, но остановиться, если начала, не могла. Опьянев, становилась словно и не она вовсе, моментально глупела, несла какую-то полную чушь, всех поучала и осуждала, все вокруг жили неправильно, она одна правильно. А я и Настя назначались неблагодарными, не оценившими её самоотверженности, если бы не мы она давно бы замуж вышла. Версии нашей вины менялись в зависимости от степени опьянения, на первой стадии – потому что не хотела чужого мужика к дочкам приводить, на последней – потому что ни одному мужику баба с двумя довесками не нужна. Я понимала, что, наверное, так и было, но всё равно становилось противно. И от её поучений, и от бесконечного хвастовства, и от противопоставления её идеальности и повальной дефективности всех по кругу. Наутро она трезвела, ничего этого не помнила, и ей было хорошо. А я помнила, хотела бы не помнить, но не получалось.

Обо всём этом знал лишь Дюша, не раз видел сам. Ребекке Ивановне я ничего не говорила, хотя порой… почти всегда мне казалось, что она в курсе любых дел нашей семьи. Но как о таком расскажешь? Поэтому в ответ я помотала головой, попыталась отвлечься от мыслей, поймать ощущение струящейся по венам силы и перенаправить её в воздушный поток. Чародейка из меня выходила слабенькая, силы хватало только на что-нибудь совсем простое, но строгая королева ничего сложного и не требовала, по её словам, сейчас главным было понять принцип действия магии и освоить управление ею. С этим я, вроде бы, более-менее справлялась.

– Не рассеивай энергию, концентрируй и лови движение. Нет, Даша, не пойдёт. Всё, успокаивай силу и мой руки. Прервёмся на чай, потом продолжим.

Перерывы на чай мне нравились ещё больше, чем занятия магией. Я быстро привыкла, что не на все вопросы можно получить ответы, а к каждому совету обязательно нужно прислушаться. Ребекка Ивановна никогда ни к чему не принуждала, лишь изредка мягко настаивала, что её рекомендацию следует выполнить, даже если совершенно не понимаешь, почему. Просто поверить, что так нужно. А не верить ей я не могла, хотя многое из рассказанного казалось абсолютно фантастичным. Но мне ли сомневаться в существовании сверхъестественного?

Из наших чаепитий я узнала, что Хранящей может стать та, которая любит по-настоящему, такой любовью, о какой только в книгах пишут. Это мне было понятно. А почему так могут любить лишь те, в ком есть искра древнего пламени, – не очень. Про эти искры Ребекка Ивановна ничего не рассказывала, кроме того, что они очень важны для мира, они в нём жизнь поддерживают. Если погаснет последняя, миру будет очень плохо, в него придёт пустота. Чтобы этого не случилось, когда искр становится мало, появляются Хранящая и тот, кто может подарить ей живой огонь. Дальше было совсем непонятно, но получалось так, что её феникс не даст погаснуть другим искрам до какого-то определённого времени, подпитает их, что ли. В общем, выходило, что Хранящие хранят мир. Как-то так. Это у меня в голове не очень укладывалось. Нет, очень не укладывалось. Особенно то, что сейчас все искры зависели от моего Луча. А от меня зависело сберечь его. После такой новости я приходила в себя дня три, но так и не пришла, просто приняла, как данность.

Про то, почему со мной всё получилось не так, как нужно, Ребекка Ивановна рассказала совсем немного. В какой-то момент где-то в эфире встретились два одинаковых чувства, Принцессы и моё, мы с ней оказались «на одной волне», я смогла увидеть их, а её чудо-птиц увидел меня. С этим тоже было ничего не ясно. Принцесса в сказке выглядела счастливой, а я в тот день обижалась на всех, счастье и обида на одинаковые чувства никак не походили. Или речь была не о них? О том, что мы обе любили Принца? Возможно, но подробнее строгая королева не объяснила, сказала, что ещё рано. Меня же это интересовало так сильно, что я регулярно предпринимала совершенно безуспешные попытки узнать ещё хоть немного. Ни одна моя уловка не прошла, зато я регулярно узнавала множество всего такого, какое трудно представить.