Знаки были повсюду.
На каждом входе, будь то жилой дом, лавка или бар. Острое чутье вело Луну по знакам, как лисицу ведет за собой свежий след к опасной добыче. Удивительно то, что знак – защитный, но Луна никак не могла представить, кто его мог оставить. А главное – от кого или чего он должен защищать? Означает ли это, что тот, кто их поставил, предвидел произошедшее с Калиной Попелевским?
След стал тягучим, насыщенным, Луна, не останавливаясь, приближалась к почтовому ларьку «Серая сова», за ним дом пострадавшего Калины. Адептка прибавила шагу. Вот-вот столкнется с чем-то, что заставило ее так напрячься. Она шагнула на первую ступеньку крыльца и поняла, что остановиться уже не сможет, потому что ей не удастся удержать вырвавшийся на волю дар. Она практически ощущала всем телом воздействие обережных знаков. Оставался всего шаг или два… Сердце Луны замерло, затем ухнуло и забилось как сумасшедшее. В глазах на секунду потемнело. Адептка прикрыла их, готовясь увидеть чужую магию…
Но незнакомых магических плетений не оказалось.
Она прошла на ощупь еще шаг…
Ничего.
Луна открыла глаза. След резко оборвался. В первый момент ей показалось, что случился провал во мрак, какой-то сбой в ее даре. Настолько пронзительно-иссиня-чёрного цвета была перед ней стена. Но в следующую секунду Луна поняла, что это ворон.
Ее ворон.
Птица появилась на крыльце «Серой совы» за секунду до столкновения с хозяйкой. Самая необычная птица на свете: с четырьмя крылами, когда летит по срочному делу, но в обычном состоянии от остальных ворон ее отличает только цвет оперения. Сейчас птица казалась бездонной тенью, мраком. Ее крупное сильное тело скрючилось, крылья безвольно опустились, лапы поджались.
— Оби?!
— Я ждал тебя, — каркнула птица человеческим голосом в голове Луны.
Кажется, что Оби из последних сил старался удержаться на широких деревянных перилах. Ворон расправил крылья, как паруса, словно пытаясь взлететь, но силы его закончились. Птица снова обмякла, и едва не свалилась на пол, если бы девушка ее не подхватила.
Лишь бережно уложила обессиленное животное на деревянные полозья и призвала свой дар. Сейчас она соединяла его с лекарским. Девушка закрыла глаза и начала сплетать узоры. Пространство над ней и птицей медленно осветилось ярким светом, идущим внутрь, их окутало сиянием, создавая мерцающий ореол. Когда свечение стало угасать, крылья ворона дрогнули, и птица ожила. Тут же сильным рывком она слетела с крыльца, минуту покружила в небе, меняя направление и угол полета.
Луна вытянула вперед руку, согнутую в локте. И ворон, словно приученный беркут или сокол, сел на предплечье хозяйки, вцепившись в запястье.
Как же она скучала по нему!
Крылья перестали трепетать и сложились.
— Ну и досталось же тебе, — поглаживая вороново крыло, проговорила Луна.
— Я покажу тебе, — каркнула птица. — Берегись.
Вокруг Луны сделалось темно и холодно.
Изо рта вырвался клубок пара. Все внимание девушки сосредоточилось на чёрной голове ворона. Оби сверлил ее своими светящимися глазами. Вдруг вместо птичьей морды проявилось лицо. Вернее, его подобие. Без глаз, вместо рта зияющая дыра, кожа на лбу и щеках в струпьях, как у разлагающегося трупа. Девушка вздрогнула. Это было почти то же самое, что неожиданно увидеть рваный шрам: уродливый и неуместный. Волна отчаяния и одиночества на миг прошла через адептку, но она вовремя выставила защиту. Отпрянула. Жуткое лицо исчезло.
