Сознание стало четким. Даун упал на колени и заплакал. Черная слюна текла по его подбородку, капая на пол.
* * *
Электрический чайник запыхтел и отключился. Говард взял с полки две чашки, бросил в них по пакетику чая и залил кипящей водой.
– Не нравятся мне все эти писаки, – сказал Ангер. Говард сел в кресло, кивнул. – Особенно после того, что произошло с Саймоном.
– А что произошло с Саймоном?
– Да я понимаю. Нашел бабу в Селене и уехал к ней, но людям-то не объяснишь…
– Думаешь, Кевин Грант приехал из-за этого?
– А что думаешь об этом ты? – помощник заискивающе посмотрел на своего начальника. Лицо Говарда посерело.
– Послушай, Делл уже давно не моя жена, и мне нет дела до того, с кем она живет и как.
– Да я понимаю…
– Но людям не объяснишь, – закончил за него Говард.
– Ну да.
– Ну и черт с ними.
Они замолчали. Чай был все еще горячим. Ангер подвинул к себе чашку.
– Говард?
– Да?
– Ты читал книги Гранта?
– Нет.
– Потому что он любовник твоей бывшей жены?
– Ее книг я тоже не читал.
– А я читал.
– Надеюсь, в свободное время? – вымученно улыбнулся Говард.
– Да, – Ангер хихикнул, взял чашку с чаем, сделал глоток. – Горячий.
– Сахар в шкафу, если нужно.
– Нет, – Ангер уставился в свою чашку. – Джинджер все еще у матери?
– Да.
– А Майкл?
– Майкл в порядке.
– Да. Конечно, – Ангер задумчиво грыз губу. – Думаешь, Грант ничего не найдет здесь?
– Что он должен найти?
– Ну, не знаю…
– Ангер?
– Да, Говард?
– Ты ведь был дружен с Саймоном.
– Ну да.
– Ты знаешь, почему он уехал?
Молчание.
– Ангер?
Молчание.
– Ангер?
Чай стынет в чашках.
* * *
– Ну как? – спрашивает Роннин.
Ист молча меряет камеру, шаркая подошвой ботинок о каменный пол. Пять шагов вперед, разворот. Пять шагов назад, разворот.
– Ист?
– Я слышу тебя, Роннин.
Пять шагов вперед. Пять шагов назад… Стеклянные глаза Иста никуда не смотрят, ничего не видят.
– Тебя уже отпустило, Ист?
– Я не знаю.
Мысли лохмотьями виснут на глазах. Маленький дом с цветущим яблоневым садом. Красивая женщина с длинными до ягодиц волосами весело смеется, забавляясь над нелепыми попытками малыша подняться на ноги.
– Я хочу тебя, – шепчет ей на ухо Ист. – Всегда и везде. Всегда и везде.
Она выскальзывает из его объятий. Оборачивается. Ист смотрит ей в глаза. Он может разговаривать с ней часами. Он может смотреть на нее всю свою жизнь. Странное чувство упорядоченности заполняет сознание.
– Ист?
– Я здесь, Роннин.
– Я хочу умереть, – говорит девушка. – Умереть и воскреснуть рядом с тобой.
Ребенок улюлюкает где-то рядом. Птицы летают с яблони на яблоню. Белые цветы дрожат на ветру. Превращаются в зеленые плоды. Растут. Наливаются краской. Ветви гнутся от спелых яблок. Девушка срывает одно из них. Ее зубы впиваются в сочную плоть.
– Я хочу тебя, – шепчет Ист.
– Я хочу умереть и воскреснуть рядом с тобой, – шепчет она.
Яблочный сок блестит на ее губах. Ист чувствует его вкус, словно он только что поцеловал эту девушку. Но он не целовал ее. Никогда не целовал.
– Умереть и воскреснуть, – шепчет девушка.
– Я не хочу умирать, – шепчет Ист. – Я хочу любить тебя. Везде и всегда. Везде и всегда…
Роннин закуривает. Ист ходит по камере. Пять шагов вперед, разворот. Пять шагов назад, разворот…
Яблоневый сад снова начинает цвести. Ребенок улюлюкает. Птицы летают между деревьев.
* * *
Марша. Жена Саймона Йена. Супружеская кровать была большой и холодной. Одиночество пряталось по углам невидимыми силуэтами, наблюдало, мешая заснуть. Слишком долгая ночь. Марша включила ночник, взяла книгу. Легкое чтиво распадалось на слова. Смысл ускользал. Предложения были разрозненными. Идеи автора непонятными. Сюжет – чужим и неспособным захватить своей увлекательностью…
