Тропинка вилась меж круглых стеблей бамбука, щетинилась камнями, покрывалась рыжими иголками, и вокруг вставали сосны, окутанные пряным ароматом смолы.
Идти было недалеко – полчаса от силы. Да и источник… Узкий ручей выбивался из-под камня, а сверху навис, широко раскинувшись толстыми ветвями с резными листьями гигантский платан.
Я несколько разочаровано остановилась рядом. И в чем испытание? В том, что избалованная барышня не сможет сама принести воды? Глупость. Тогда в чем?
Шагнула к ручью, а в следующий миг понеслась лицом к земле. Еле успела руки выставить. Правое запястье жалобно хрустнуло.
Какого?
Села. Отряхнула подол юбки. Покрутила ладонью. Ощупала кувшин – цел. Огляделась вокруг. Одна из веток платана подозрительно хихикнула. Изрешеченная провалами память соизволила разродиться сведениями о духах, охранявших ценные источники. Мол, и капли у них не допросишься. А еще эти самые духи обожали издеваться над простыми смертными. От скуки и от укрепившейся с годами вредности.
Духов этих было великое множество от муцзин – духа дерева до яогуай – демонов, известных своей пакостной натурой.
Зря я беспокоилась, что испытания не будет. Теперь хоть полной ложкой черпай.
Вставать не стала – опять же уронят. Поползла.
Ветка аж затряслась от хохота, но пока оно ржало, я успела достигнуть воды, набрать и…
Меня отшвырнуло от ручья с такой силой, что я пролетела всю полянку, впечатавшись в соседнее древо. По нему же на землю и сползла. Рядом с печальным «дзынь» разлетелся на осколки кувшин, оросив ствол моего соседа драгоценной водой.
Все. Печатных слов не осталось.
Встала с желанием набить морду. Именно ту… Нагло ржущую и развлекающуюся за мой счет. Подняла осколок с земли. Подумала, добавила второй. Такое себе, конечно, оружие…
– А давай! – ласково пропели мне. И вниз, метров с пяти – не разбился жаль сволочь! – каплей стекло это.
Возвысился надо мной. Насмешливо оглядел.
Метра два ростом. В темно-красных одеждах, безупречно облегавших гибкую фигуру. С идеальным лицом – слишком правильным для человека. И с силой, которая давила так, что захотелось на колени встать, но я устояла.
Дух с завидным изяществом откинул за спину прядь черных, струящихся волос. Небрежно распахнутый ворот одежд продемонстрировал золотистую, цвета янтаря кожу. А глаза… я, сглотнув, с усилием отвела взгляд. Человеческого в них не было. Было завораживающее золото радужек, которое менялось на багрянец и снова перетекало в золото.
Иронично изогнутые губы искривила понимающая усмешка.
– Не целованная и не знавшая плотской любви дева.
Голос был текуч как мед. Бархатился, обволакивая. Даже птицы, устыдившись, притихли.
Взметнулся алой волной рукав. Длинный коготь подцепил мой подбородок, разворачивая голову и заставляя утопиться в потемневшей желтизне его глаз.
Я задержала дыхание, борясь с наваждением.
– И против кого ты собралась бороться? – произнес он таким тоном, словно я уже обнаженная и готовая на постели лежала.
Стыд опалил щеки. Я себя рядом с ним на самом деле обнаженной чувствовала. Он не касался меня, но взглядом смотрел так, что я жар этого взгляда каждым кусочком кожи ощущала.
– Такая миленькая и такая глупенькая!
Меня похвалили, унизив еще больше. Я боролась с наваждением, понимая, что с каждым вздохом перестаю ненавидеть духа. Что лицо опаляет уже не жар гнева, а нечто иное… То самое… Основанное на инстинктах размножения. И я буду последней тупой гусыней, если поддамся!
