И что девицы в нем находили? У него же за сладкими речами одна скабрезность и едкость.
– Учитель, вы тоже заметили тьму на девушке? Странно это, – прошелестело из ветвей. – Не пойму только личное или наведенное.
– Потому к источнику и отправил, – подтвердил подозрения ученика Цяньлин. – Мой драгоценный друг, конечно, тот еще поганец, но тьму не любит, больше лаской берет, да красивыми речами… Если барышня связана с тьмой, воды она не получит. А так… помурыжит, поиздевается, да загадками все и ограничится. Не дура – ответит. Но полный кувшин точно не получит. Не было еще такого мудреца, который смог бы ответить на все загадки Цзинь Ло.
– Но если она не связана с тьмой, где могла ее подцепить? – заинтересовалась слива.
– Барышни любят гадать: на себя, на любимого. А у ведьмы и не такое подхватишь, – пожал плечами старик, огладил бороду. – Посоветую до храма прогуляться, там все снимет.
– Клочки плотные, – возразили сверху, – есть старые и свежие совсем. Не похоже на простое гадание.
– Да? – нахмурился мастер. Столь пристально он в девицу не вглядывался, больше думая о том, как избавиться от нежданной ученицы. Еще не хватало – барышню тайному искусству учить! Будь из простых, может, и согласился бы развлечения ради, но Цяньлин знал отца Линь Юэ и был уверен – тот не обрадуется такому желанию дочери. Барышню явно готовили к замужеству. И зачем ей знать, как можно быстро убить собственного мужа?
– Я тут подумал, вдруг это связано с моим делом, – задумчиво известила мастера слива. – Прослежу за ней, если не возражаете. Погуляю вокруг. Присмотрюсь.
– Присмотрись, – согласился мастер, – только будь осторожен. Стражи Рассвета не любят чужаков, а с тех пор, как слава ордена вошла в закат, они стали еще более закрытыми.
– Стражи Рассвета? – присвистнули сверху.
– Ее отец – глава ордена, – сухо пояснил мастер. – Так что сделай милость, не тревожь меня ночью, если тебе намнут бока за соглядайство.
– Не намнут, – бравурно пообещала слива, – я здесь официально, у меня даже жетон есть.
– Ну-ну, – кивнул мастер и с широкой улыбкой повернулся к вышедшей из пристройки тетушки: – Неужели мне предстоит отведать приготовленный вашими золотыми руками чай? Весь в предвкушении.
Я шла по тропинке, бережно прижимая к груди полный кувшин воды и предвкушая лицо старика, когда он его увидит. Пусть кувшин не выглядел так хорошо, как раньше, но собран из кусочков был качественно – воду не пропускал, а появившаяся трещеватость лишь добавляла ему шарма.
Немного смущало прощание с духом. Тот словно с ума сошел после десяти, пойманных на высунутый язык, капель крови. Взвился в воздух. Черным сгустком пронесся меж ветвей, вопя что-то непотребно-истеричное.
Я с трудом разобрала пару фраз: «Я свободен!!! Небо! Я свободен!!! Прощай, гнусный старик и твои занудные проповеди!».
После меня самым нескромным образом расцеловали в обе щеки, назвали любимой сестренкой, которой обязаны по гроб моей короткой – ха-ха – жизни. Всучили собранный в воздухе кувшин, толкнули к воде, проследили, чтобы я набрала полный и посоветовали не упасть. Ну и напоследок крикнули в спину, что сон в моем случае может убивать.
Хлопок длинных рукавов – и на поляне остались лишь я и кувшин. Надеюсь, у мастера есть еще один дух в запасе, потому как этот, кажется, самовольно оставил свой пост.
Прервав мирное чаепитие и мельком отметив, как мило воркуют няня со стариком, я победно водрузила кувшин на стол.
