Сжала ладонь, чувствуя, как кожу врезает острый край керамики.
И дух вдруг отшатнулся. Потом принюхался. А потом, к моему ужасу, облизнулся.
Постель в моем воображении сменилась обеденным столом, а я на нем главным блюдом.
Я отпрянула, окончательно отрезвев от наведенного очарования.
Дух еще и оскалился, а любить кого-то с такими острыми зубами…
И я отступила еще дальше.
– М-м-милая, – пропел он, пребывая в гастрономическом предвкушении, – какой сюрприз!
Где? Я? Не согласна!
– Какая же ты замечательная… – ко мне сделали маленький шаг.
– Ядовитая я, – прохрипела – горло стянуло от ужаса. – Дико ядовитая.
– Ай-я-яй! – мне лукаво погрозили пальцем с во-о-от таким когтем. Если им поддеть и рвануть, можно любого вспороть как свинку. – Кто-то пытается меня обмануть.
Ой, ни разу не совестно.
– А мы сейчас попробуем…
Я отчаянно замотала головой и как-то пропустила тот момент, когда он оказался рядом. Движение было столь быстрым – лишь рукава хлопнули. И вот оно уже заглядывает просительно в мои стекленеющие от ужаса глаза.
– Одну капельку!
Что?
– Ты уже пять на траву уронила! А могла бы мне отдать!
А?
– К-к-ровь? – выдавила я из себя, не ощущая ни тела, ни сердца.
– Кровь! – с едва сдерживаемой дрожью – точно наркоман – выдохнул дух. – Ты мне кувшин, и я тебе кувшин. Обмен? – и улыбнулся так, что я клыки у себя на коже явственно представила.
– С ума сошел? – брякнула, никак обезумев от страха.
Дух остановил пританцовывание. Соорудил скорбное, полное укоризны лицо, словно я обездоленного инвалида обокрала.
– Полкувшина? – брезгливо выдал он, явно страдая от необходимости вести торг.
Нет, действительно, какой может быть торг, когда речь идет о крови?!
Я помотала головой – чисто из упрямства, не понимая, зачем ему моя кровь. Дух расстроено пожевал идеально очерченную губу.
– Четверть? – поинтересовался с надеждой.
– Десять каплей в обмен на кувшин с водой! – отрезала, выдыхая.
Золото в глазах погасло. Он заморгал обиженно так…
Потом тяжело вздохнул и согласился:
– Десять капель и кувшин твой.
– Учитель, вы уверены – это хорошая идея отправлять барышню к источнику? – обеспокоенным голосом тихо вопросили из кроны сливы.
– Уверен ли я? – сварливо отозвался мужчина, останавливаясь в тени дерева. – Как в самом себе. А если мой драгоценный друг попробует что-нибудь устроить, защита позаботится о безопасности гостьи.
Одна часть раскидистой сливы нависала над забором, вторая заходила на крышу, что было крайне удобно тем, кто предпочитал тайные визиты. Столь прекрасно расположенное древо и было одной из причин покупки домика мастером. Хотя соседи были уверены в том, что его прельстила возможностью любоваться раз в год двором, усыпанным розовыми лепестками.
– Но вы же знаете, какой он… – донеслось сверху неодобрительное хмыканье. – Ему ничего не стоит задурить голову, а потом сказать, что сама согласилась… Не дай предки, опозорит еще…
Мастер недовольно цокнул, покосился на пристройку, куда скрылась тетушка – заварить чай. Не вовремя, конечно, принесло гостей, но ученик вроде как собирался задержаться в Фухуа. Еще успеют побеседовать о деле.
– Я ему позорилку лет двадцать назад открутил, – понизил он голос. – А от болтовни в наше время даже девицы не краснеют. Веришь ли – тропу скрыть пришлось, а то повадились похабства Цзинь Ло слушать… Бесстыдницы! – и он поморщился, вспомнив, что духу было без разницы, кого соблазнять – его привлекал сам процесс, а не результат. Даже на монахов покушался, отчего Цяньлин подумывал открутить духу и язык. Но вспомнив, сколько усилий было потрачено на его пленение, а сколько на воспитание – каждый раз передумывал. Но добродетель просачивалась сквозь духа, как вода сквозь песок, не оставляя следов. И если бы не сила и удавшаяся привязка к источнику, мастер давно бы уже отправил духа в Нижний мир. Впрочем, тот умел и прилично себя вести, просто не считал нужным прятать пакостный характер.
