Это прозвучало довольно грустно, и я хорошо понимал, почему. Я тоже рос один. Никого у меня не было, кроме матушки. Да и с той не помню, что случилось. Ой, да что там обсуждать?! Я даже не помню, что со мной случилось.
– И что же, пропал бы род? – спросил я. – Ты же был последний и умер.
– Я не умер! – упрямо произнёс Артемий. – А когда ты вернёшь моё тело мне, то я смогу продолжить род. Род Крысовых ещё себя покажет!
– Да-да, – пробормотал я, – конечно покажет.
А на эту тему продолжать разговор не хотелось мне. Где-то внутри себя я прекрасно знал, что возвращаться мне некуда. Поэтому и отдавать тело Артемию я не собирался. Только пообещал.
Поднявшись по лестнице, я оказался ещё в одном коридоре. Закреплённые на стенах светильники давали тусклый свет, еле-еле освещая потрёпанные обои на стенах и тёмные провалы дверей. Куда там дальше идти? Вспомнил слова Артемия. Однако, в левой стене коридора оказалось две двери. И в какую мне?
Уже собирался спросить, которую из дверей выбрать, когда дальняя из них распахнулась и в коридор вышла девушка в длинной, до пят, ночной сорочке. Невысокая блондиночка с пухлыми чувственными губами и приятными пухлыми щёчками, потирала глаза ладошкой, пытаясь проснуться.
– Что случилось, Матвей? – сонно пробормотала она. – Я слышала звонок в дверь. Кто-то приходил?
– Да это я пришёл, – ляпнул я, перебирая в голове варианты, пытаясь понять, кто же передо мной стоит. Для матушки Артемия девушка была чересчур молода. Да ей, наверняка, и восемнадцати-то не было.
Девушка оторвала ладонь от лица, всмотрелась в меня и пронзительно завизжала. А когда воздух в груди закончился и ей пришлось вдохнуть, она попятилась назад, отгораживаясь от меня рукой и отчаянно вереща:
– Привидение! Привидение! Изыди, злой дух!
Дойдя до конца коридора, девушка упёрлась в стену и, сообразив, что дальше бежать некуда, испуганно вскрикнула и мешком повалилась на пол, потеряв сознание.
– Вот и пообщались, – пробормотал я и спросил у Артемия: – Это кто?
– Кто? – переспросил тот. – Где «кто»?
– Вот это кто?! – снова спросил я, указывая пальцем на девчушку.
А в коридоре к тому времени появились новые действующие лица. Из ближней комнаты справа выскочил мелкий пухлый пацан с первым пушком над верхней губой. Он был одет в одни только трусы, а в руке держал подушку. Именно ей он собирался отбиваться от врагов. Хорошо хоть, собирался, – смелость делает ему честь. Судя по выражению его лица, без слов было ясно, что он до чёртиков испугался девчачьего визга.
А ведь это он ещё «мёртвого» меня не видел. Я приосанился, давая ему себя рассмотреть во всей красе.
Остановив взгляд на моём лице, пацан нахмурился, губы его зашевелились в молитве, а подушка выпала из рук. Однако, судя по нахмуренным бровям, он не только испугался, но и разозлился. Интересненько.
Последней, кто появилась в коридоре, оказалась невысокая седая женщина в длинной ночной сорочке и накинутом поверх неё халате. Она замерла на пороге своей комнаты и испуганно оглядела происходящее, переводя взгляд с меня на лежащую на полу девчонку и обратно.
«А вот и матушка», – сообразил я, раскинул руки в стороны и радостно воскликнул:
– Матушка, я живой и я вернулся!
От моего крика очнулась девчушка. Её мутный взгляд мигом прояснился, стоило ей увидеть, что перед ней стоит «мертвец», и она снова оглушительно завизжала.
– Дурак! – раздалось от пухляша справа. – Даже сдохнуть нормально не смог.
