— Хорошо.
Выхожу из клиники и смахиваю слёзы.
«Оля, я не могу до тебя дозвониться» — вижу СМС и несколько пропущенных от мужа. Сердце на мгновение замирает.
Быстро набираю, чувствуя, как внутри поднимается смесь вины, из-за того, что мне приходится его обманывать.
— Прости, я была у врача, — говорю правду. Врать не хочется, скрываться тоже.
— У какого? — он по моему молчанию, видимо, догадывается сам у какого. — Маленькая, ну мы же говорили на эту тему?
Его тон звучит слегка раздражённо, и меня это задевает.
— Почему ты так критичен? — не сдерживаюсь. — Мне иногда кажется, что тебя вообще не волнует, будут у нас в будущем дети или нет.
— Это не так. Оля, я тоже хочу ребёнка, но, и чтобы ты страдала, постоянно обсуждая эту тему… Сомневаюсь, что это правильно.
Его слова заставляют меня вздохнуть. Он прав, конечно. Я действительно зациклена на этой теме. Но как не зацикливаться, когда каждый месяц приносит разочарование?
Когда кажется, что время уходит, а мы всё ещё на том же месте?
— Мирон, мне двадцать восемь лет. Я боюсь упустить время, — признаюсь в своих страхах не в первый раз. — Ты тоже немолод, — глотая слёзы. — Мирон, как мы будем жить, если у нас не будет детей?
Молчание с его стороны длится дольше, чем обычно.
— Оля, всё будет! Не переживай.
— Ясно. Вот и вся поддержка. Что ты хотел? Зачем искал меня?
— Я сегодня задержусь. Не теряй меня.
— Почему? — спрашиваю, хотя уже знаю ответ.
— Я говорил тебе: новый проект. Дел новых будет совсем много, и я чаще буду приходить поздно, если всё получится. Оля, насчёт моей мамы…
— А что с ней? — напрягаюсь, чувствуя, как внутри поднимается тревога.
Но тут слышу голос на заднем фоне: — Мирон Эдуардович, мы ждём вас!
— Ладно, потом договорим. Иду, — отвечает он секретарю. — Я убежал.
— Не переживай, Мирон заплатит и в следующем месяце, — вхожу в дом и слышу слова свекрови. — Доченька, конечно, согласится. — Римма ей что-то отвечает. — Ну а как не помочь? Он же твой брат! Уверена, что не откажет!
Кажется, я понимаю о чём идёт речь, и начинаю злиться.
Татьяна Алексеевна видит меня, прощается с дочерью, обещая перезвонить в ближайшее время. — Ты всё слышала?
— Да, — не вижу смысла притворяться. — Как я понимаю, речь идёт об оплате следующего месяца ипотеки?
— Оленька, ты же должна понимать, что Римма и Мирон близкие люди и в тяжёлое время должны помогать друг другу. Или ты со мной не согласна?
Татьяна Алексеевна начинает мягко «стелить», её голос звучит почти ласково, но в её глазах читается что-то другое. Внутри меня уже закипает возмущение и негодование.
Я совершенно точно не планировала платить каждый месяц за ипотеку сестры моего мужа.
Да, я понимаю, что Римма сейчас в сложной ситуации. Развод, ребёнок, кредиты — это бесспорно, тяжело. Но почему это должно становиться нашей проблемой и мы должны брать на себя её финансовые обязательства?
Согласна, я зарабатываю меньше Мирона, но это не даёт право моей свекрови распоряжаться нашим семейным бюджетом.
Мы с Мироном семья и у нас свои планы, свои цели, свои мечты. И я, в конце концов, не собираюсь отказываться от них ради того, чтобы решать проблемы его сестры.
— Римма, она одна…
Да, да, выучено. Сейчас она опять начнёт жаловаться на то, как ей тяжело и семья должна поддержать.
Пытаюсь вспомнить, насколько часто мы обсуждали эту тему раньше, и понимаю, что всё это началось с того момента, как Римма развелась и осталась одна с детьми.
