Я помогла ему натянуть футболку. Неловким движением он выпростал из горловины свои роскошные волосы. Наверное, не привык, что они болтаются распущенными. Видно было, что ему неудобно, он на них наступал локтем, раздражённо убирал с лица.
— Давай я заплету тебе косу, — предложила я и, пока он меня не остановил, переместилась за подлокотник дивана. — Не крутись, я быстро.
Я взяла массажную расчёску и попыталась прочесать длинные, жёсткие волосы, больше похожие на конские, чем человеческие. У меня тоже была непослушная грива, склонная к спутыванию, но я изводила по полбанки бальзама при каждом мытье головы, и тогда волосы становились мягкими и шелковистыми. А мой гость явно не заморачивался уходом. Возможно, там, где он жил, не продавались шампуни и бальзамы. Возможно, там вообще магазинов не существовало.
— Когда у нас не было денег, бабушка полоскала мне волосы в уксусе, чтобы легче было расчёсывать. Можно ещё сделать маску из желтка и мёда…
Это прозвучало глупо. Разговор не ладился. Вряд ли он будет делать маски из желтка.
Я заплела ему три косы — одну по центру и две маленькие по бокам, а на затылке соединила в одну. На конце закрепила собственной резинкой.
— Готово, — сказала я. — Теперь ты похож на викинга.
Со светлыми косами, курчавой бородой и проницательными зелёными глазами под кустистыми, выгоревшими на солнце бровями, он напоминал древнего конунга.
И пахло, пахло от него великолепно. В первый день он вонял кровью, тиной и грязью, вчера — воспалёнными ранами и лихорадкой, а сегодня я почуяла его настоящий природный запах. Острый, мужской, терпкий. У меня от него кружилась голова и поджимались пальцы на ногах.
Никогда такого не было.
Чтобы побороть искушение, я поспешно отошла от мужика и принесла пиццу. Ещё тёплая. Пахнет так, что слюни выделяются сами собой. Открыла коробку перед его носом:
— Угощайся.
Я так надеялась, что сегодня он не станет кочевряжиться! Наверняка голодный, как стадо волков. У него даже щёки запали. Но не-е-ет, он снова отказался брать еду.
— Чего тебе надо? — не выдержала я. — Скажи, что ты ешь, и я куплю тебе это! Не молчи! Ну сколько можно? Я не умею читать твои мысли!
Я метнулась к столу и сграбастала продукты.
Высыпала ему на колени:
— Колбасу будешь? Итальянскую с фисташками? Сыр голландский? Чипсы со сметаной и зеленью? Что ты любишь? Заварить тебе лапшу с ароматом курицы? М-м-м, вкусно, остренькая! — я погладила себя по животу. — О, холодец — то, что доктор прописал. Для быстрого сращивания костей. На, ешь!
Я с треском раскрыла упаковку и протянула мужику. Он взглянул на холодец и судорожно сглотнул.
— Нравится? Сейчас вилку принесу.
Не успела я договорить, как он побледнел и согнулся над полом в рвотных спазмах. Но его не вырвало — нечем было. Реально голодал все три дня. Он выпрямился и вытер сухой рот локтем. Икнул.
— Да у тебя что-то с пищеварением, — только и вымолвила я. — Бедняга…
В дверь тихонько поскреблись. Дима пришёл. Он привязал к забору коня (в этот раз не белого, а чёрного) и зашёл в дом.
— Выгуливал Грома и решил проведать больного, пока туристы не подвалили. А то потом некогда будет.
— Отлично! Проходи.
Дима стащил грязные резиновые сапоги и, не снимая куртки, направился в комнату.
— Добрый день! — приветливо поздоровался он. — Ну как наши делишки?
В ответ получил насупленное молчание. Но Диме его пациенты и раньше никогда не отвечали, так что он не обиделся. Продолжил бодрым тоном:
