В домике сбрасываю шляпу, кутаюсь в свитер, сажусь на кровать и разглядываю обручальное кольцо. Я с таким трудом новую жизнь строила, и вот она осыпается, мнется, как бумажный домик, мне нужно все сказать, а не сидеть и не прятаться здесь.
Прямо сейчас.
Да.
Решительно выхожу на улицу, бросаю взгляд на пустую веранду и верчу головой.
Они втроем стоят на берегу, в воде покачиваются деревянные лодки. Ставлю ладонь козырьком, приближаюсь.
- Здесь, говорят, живописные места, - недоверчиво хохотнув, Никита обнимает меня за талию. он выпил и заметно повеселел, как всегда бывает в компании одноклассницы. - Прыгай в лодку, Ириш, покатаю.
С сомнением смотрю на деревянное судно, на спокойную гладь реки, и мне чудится, что Никита все уже знает, это его план такой - завезти меня сюда на остров, где почти нет свидетелей и утопить.
- Я не хочу, - дергаюсь и вырываюсь.
Никита смотрит на свою руку, мной отброшенную. Разворачивается. И сверлит меня взглядом.
- В чем дело опять? - его голос приглушенный, от раздражения севший, - я для нас стараюсь, развлечь тебя пытаюсь, - цедит он и ведет ладонью по лысой макушке, - не зли меня, Ира. Заткнулась и в лодку села. Быстро.
Пораженно молчу. Глупо моргаю, не верю, что все настолько плохо, но если он со мной так разговаривает...
- Какие проблемы? - звучит спокойный голос Ильи, его рука ложится на плечо Никиты. - Может, махнемся лучше? - предлагает он с улыбкой, взглядом стреляет в Олесю. - Я твою, ты мою. Отношения ночью выясните. В спальне, - выделяет он интонацией.
Никита плотно сжимает челюсть, вижу, как кадык дергается, он уже сам на пределе, выносить меня больше не может.
- Лесь, садись, - муж резко отходит, и тон сразу смягчается, он поднимает весла с травы и забрасывает их в лодку. - Сделаем кружочек вдоль берега. Вино взяла?
- Да-да.
- Пошли, - Илья тянет меня за руку к другой лодке, и я послушно шагаю под пристальным взглядом Олеси, знаю, что нужно обстановку разрядить, а не накалять.
Но как это сделать, если рядом Илья, а у меня от его голоса, касаний, от одного вида его белой рубашки землетрясение в мозгах в десять баллов.
- Ты очень напряжена, любимая, - Илья берется за весла, кивком головы отправляет в плавание соседнюю лодку, в которой расселись Никита с Олесей. Он медленно отплывает от берега, смотрит на меня. - С каких пор ты такая совестливая стала, Ирина.
Ему в спину бьет солнце, лучи рассеиваются вокруг его темной фигуры, подсвечивают ее так мягко, и кажется, что мы вдвоем снова, как раньше, и нет других, и не было тех шести месяцев, разбивших нас, и в нашем личном мире крушения.
- Хватит меня так называть.
- Как? - он жмет плечом. - Любимая? Но если ты любимая, - он усмехается, отплывает все дальше, косится на парочку в нескольких метрах от нас и складывает весла нам под ноги. - Ты боишься чего-то? Что тоже меня до сих пор любишь? Сказала бы. Я тебе сейчас помогу.
Он привстает, лодка покачивается, он приближается, и я запрокидываю голову, смотрю на его крупную фигуру, возвышающуюся надо мной, заслоняющую мне солнце, и не шевелюсь.
- Если не можешь признаться Никите - это сделаю я, - Илья наклоняется, пальцами сдавливает мою челюсть, заставляя губы приоткрыть, и накрывает мой рот своим.
5. Глава 5
полгода назад, декабрь
ИЛЬЯ
Снег валит крупными хлопьями, за окном вьюга, дворники мерно вжикают по стеклу, разгоняя белую крупку, превращая ее в воду.
