Удар был сильным. Аж в глазах потемнело. Показалось, что все внутри сплющилось о ни в чем неповинный позвоночник. Поперек спины вдарил железный прут (или перила, что больше похоже на правду), а поперек бедер – нечто сходное по твердости. Мозг вжало в горло так, что удивительно, как я его не проглотила. Глотать, видно, нечего, раз такие дурные ассоциации в голову лезут.
Почти в то же мгновение послышался какой-то звук – то ли мат сквозь сжатые зубы, то ли выдох присевшего под грузом штангиста – и я приложилась еще и своей многострадальной попой. Потом наступила страшная тишина.
«По-любому позвоночник сломан», - мгновенно покрывшись холодным потом, подумала я. Медленно, не открывая глаз, шевельнула ступнями. Ощущения есть. Значит, ходить буду. Это уже хорошо. Чуть более уверенно подвигала в воздухе пальцами рук. Тоже слушаются. А теперь самое страшное – ощупать себя на предмет переломов. Грудь, живот, бедра… Что это на мне такое шершавое и до жути синтетическое? Куда футболка делась? А джинсы?
Тут в лицо мне пахнуло запахом сильно курящего человека, годами пренебрегающего услугами жевательной резинки. Я приоткрыла один глаз, дабы ознакомиться с его источником.
- Зды-зды-здрасьте, - пробормотала я удивленно приподнятым бровям и скромно прижала ладошки к груди, стремясь занять как можно меньше места в чужих руках, едва не переломавших мне ребра при совершении операции по спасению самоубивающейся девушки. Ошеломленный не меньше меня «эмчеэсник» недоуменно пыхнул зажатой в зубах трубкой, обдал клубом едкого дыма, заставив закашляться, и задумчиво протянул:
- М-да.
- Извините, - снова подала я голос. – Вы меня на землю не поставите? Пожалуйста.
Спаситель молча убрал одну руку. Меня крутануло. В ноги ткнулся ковер из еловых иголок. Я неуклюже замахала руками, пытаясь удержать равновесие. Не удержала, сложилась в позу детской горки. Ой, а чего это попе так холодно? Стремительно ощупываем пятую точку и… эм-м, надо срочно принять вертикальное положение и одернуть одежду.
Я резко выпрямилась. В глазах снова потемнело, тело повело в сторону. Пришлось сделать серию неуклюжих шагов, сохраняя равновесие. Босые ступни больно закололо. Видно, тапки слетели в полете.
- Ты кто? – голос у спасителя был низким и хрипловатым, так что сразу стало понятно: говорит он редко и только по существу.
- Любовь, - тут же послушно отчиталась я, наскоро пытаясь оправить разлохмаченные падением волосы и сообразить, откуда передо мной большая, раскидистая ель.
- М-м, - насмешливо кивнул он. – Да я вроде не заказывал. И почем нынче любовь?
Взгляд мужчины красноречиво опустился вниз. Я по инерции склонила голову. Мама дорогая! Да это ж мое розовое платье! Прямо как из детства: такое же пышное, блестящее… И того же размера – на маленькую девочку. То есть с трудом прикрывает трусики. Упс.
Я скрестила руки ниже пояса, как в дешевой комедии, и густо покраснела.
- Оригинальный метод поиска клиентов, - неожиданно похвалил меня незнакомец. – Поймал – значит, облапал. А раз облапал – плати. Только со мной этот номер не пройдет, красавица: я за любовь не плачу.
- Вы меня не так поняли! – тут же перебила его я, краснея уже до кончиков ушей. – Я на вас случайно свалилась: меня фея пыталась убить!
- Фея? – пыльно-голубые глаза насмешливо прищурились. – Убить? А ты ничего не перепутала?
- Ну да, - я активно закивала. – Говорила, что желание исполнит, а сама на меня с дубинкой… Ну, я и выпрыгнула в окно. А тут – ёлки!
