– Мне страшно! Что же будет?
Голос Мойши дрожит от непонимания и ужаса. Глаза его, полные слез, отражают мир, который рушится, и полон крика о помощи. Он бросается к брату, его юные руки пытаются поднять Шмуля на ноги, как весенний ветер ищет цветы, чтобы вернуть им жизнь.
Шмуль, вскидываясь на ноги и отряхиваясь, пытается скрыть свои эмоции. Да, он чувствует, как мир вокруг него рушится, но в его глазах проскальзывают не только страх – там есть искра, жгучая решимость, не позволяющая ему покориться перед судьбой.
– Не бойся, всё наладится, – произносит он брату. И, хотя его голос было трудно угнездить в уютный тембр уверенности, в нем всё же прозвучала сталь, отблескивающая свет надежды.
Глядя на брата, Мойша искал в его словах спасение, но тревога всё ещё читалась в его глазах. Он почти прошептал, теребя старую рубашку:
– Как? Скажи, как?
Его глаза полны тревоги, как грозовая туча в преддверии шторма.
Шмуль сжал кулаки, его взгляд был устремлён в спину Вуйцика, который уходил с торжествующей походкой, точно рыцарь, выигравший битву. Но битва только начиналась.
– Пока не знаю, Мойша, – тихо, но твёрдо ответил он. – Но, я обещаю, мы справимся. Мы станем лучшими ювелирами, и пусть весь мир узнает, что нас нельзя сломать.
Эти слова звучали, как клятва, произнесённая не только для брата, но и для самого себя. Шмуль бросил взгляд на булочную через дорогу. Там, за прилавком, пан Новак – всегда добродушный и улыбчивый – передавал буханку свежего хлеба женщине. Это была пани Вуйцик, супруга того самого человека, который только что разрушил их лавку. Было очевидно, что кокетство, очертания статной фигуры и роковая грация делают её королевой момента. Казалось, сам воздух вокруг них замер. В этот миг пан Вуйцик подходит к своей жене и своим появлением разрушает воцарившуюся в булочной любовную идиллию.
Женщина повернулась к мужу, но его лицо, несмотря на все признаки внешнего успеха, побагровело и было искажено недовольством. Он резко взял её за руку, что-то бросил сквозь зубы, и пара ушла прочь.
Наблюдая за этой сценой, Шмуль не смог сдержать ухмылку, в которой смешиваются искра иронии и тихое злорадство. Он понимает: несмотря на мрак, который навис над ними, появилась возможность повернуть всё наоборот.
– Видишь, Мойша, даже у тех, у кого есть всё, нет настоящего счастья, – проговорил он, снова обретая привычную твёрдость в голосе. – Мы сами кузнецы своей судьбы. И у нас всё получится.
Эти слова, сказанные почти шёпотом, отозвались в сердце Мойши неожиданным теплом. Он посмотрел на брата с новыми глазами – в них больше не было страха. Там появился проблеск веры, маленькая искра надежды.
Небо над городом заволакивали тяжёлые серые тучи, предвещая скорый дождь. Но внутри Шмуля, как и в его словах, была уверенность, которая могла бы разогнать любую бурю. Он положил руку на плечо Мойши, глядя на него так, словно этим взглядом хотел передать всё своё мужество.
– Мы начнём всё заново. Смотри, даже сейчас судьба нам улыбается. С нами удача.
И в тот момент, когда первые капли дождя коснулись булыжной мостовой, Мойша впервые почувствовал, что слова брата – это не просто утешение. Это был план. План побороться за жизнь, за семью, за будущее.
Их маленький мир, казалось, был разрушен. Но в руинах всегда можно найти место для нового начала.
Глава 11. Тайные надежды
Под покровом тёмной ночи мир словно преображается. Темнота мягко обнимает землю, укрывая её от любопытных глаз, и всё вокруг погружается в таинственную тишину. Звёзды зажигаются на бархатном небосклоне, словно драгоценные искры, освещая путь тем, кто осмелится вступить в царство сумрака. Ночь становится вуалью, скрывающей обыденность, и открывает дверь в мир грёз, тайн и сокровенных размышлений.
