Ксения последний раз взглянула на отца, который, как ей показалось, за эти несколько минут страшно постарел.
Спустившись по лестнице, Андрей остановился и строго сказал перепуганной девушке.
– Стой, я сейчас приду, – с этими словами, Андрей, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в горницу.
– Что случилось? – Испугался отец Ксении.
– Забыл вот это, – Андрей указал пальцем на шкатулку.
– Бери и уходи.
Андрей схватил со стола шкатулку, засунул за пазуху и, повернувшись к Самохину, злобно оскалился.
Кинжал, которым он нанёс удар Даниилу, был все ещё в руках опричника. Сделав шаг, Андрей вонзил орудие в грудь боярина Захара Васильевича. Удар пришёлся прямо в сердце и боярин, не успев ничего вымолвить, замертво рухнул на пол. Быстрым движением, Андрей вложил кинжал в руку боярина и, бросив взгляд на лежащего навзничь Даниила, с ухмылкой произнёс:
– Чья взяла? Ты сдох, а Ксеня моей будет.
Андрей молниеносно скрылся, а в горнице осталось лежать тело боярина Самохина и тяжело раненный Даниил.
Кровь, темная и густая, быстро расползалась по парчовому ковру, окрашивая его замысловатые узоры в багровый цвет. Даниил хрипел, пытаясь вдохнуть, но воздух, казалось, не желал проникать в грудь. Он видел размытые силуэты склонившихся над ним слуг, слышал их испуганные шепоты, но ничего не мог разобрать. Сознание ускользало, унося с собой последние нити жизни.
Андрей, скрываясь в лабиринтах переходов, лихорадочно соображал. Он понимал, что совершил безумство, перейдя черту, за которой не было возврата. Мысль о Ксении, о ее нежной красоте и чистом сердце, придавала ему сил. Он должен был выбраться, должен был добиться ее. Иначе, все это было напрасно.
Он пробирался через потайные ходы, известные лишь немногим посвященным, надеясь затеряться в суете и неразберихе, охватившей терем. Каждый шорох, каждая тень казались ему подозрительными. Страх, холодный и липкий, сковывал его движения. Но он не сдавался. Он знал, что его ждет Ксения.
Ксения едва успевала за Андреем, когда он, не церемонясь, потащил ее по крутой, пыльной лестнице. Деревянная дверь поддалась с трудом, и в лицо ударил ослепительный свет. Зажмурившись, Андрей оглядел задний двор, где их ждали.
В санях, запряженных парой лошадей, сидел дворовый холоп в простой одежде. Завидев Ксению, он поклонился.
– Ксения Захаровна, – увидев молодую боярыню, мужик спрыгнул с саней, и полушёпотом проговорил, – поспешайте, ехать нужно, – после этих слов, мужик замолчал и стоял, как будто врос в землю. Его взгляд от боярыни перешёл на худого мужчину, держащего девушку за руку, одетого во все чёрное. Шапка, натянутая на глаза, скрывала пол-лица опричника.
– Чего застыл? – рявкнул Андрей. – Боярыня со мной поедет, так отец велел.
– Ксения Захаровна? Так ли это? – Спросил у девушки мужик.
– Да, – испуганная всем происходящим, как в бреду промолвила Ксеня.
– Будь здесь, я сейчас, только коня приведу, – сказал Андрей и скрылся за углом боярских построек.
– А батюшка, что с вами не поехал? Страшное творится. Супостаты всех бьют, по дворам скачут, – шептал мужик.
Холоп не успел договорить, как на чёрном, подстать всаднику жеребце, выскочил Андрей.
– Торопись Ксения Захаровна, беда рядом, – серьезным голосом промолвил опричник.
Ксения протянула руки, и Андрей, наклонившись, подхватил ее и посадил перед собой на коня.
– Прощевайте, Ксения Захаровна, – крестил спину девушки, мужик.
