– Андрей Савельевич, прошу вас, отвезите меня в монастырь к тетке, – слезно умоляла Ксеня, – вы ж отцу слово дали.
– Как дал, так и взял, – ответил Андрей, его лицо было бледным и невыразительным, но в его глазах бушевала буря неконтролируемых эмоций. Он вытащил из-за пояса саблю, холодный металл блеснул в мерцающем свете снега.
– Убить меня решили, – увидев саблю в руках Андрея, Ксения гордо выпрямилась. Слезы исчезли, сменившись невиданной до сих пор смелостью. В её глазах загорелся неукротимый огонь сопротивления, – так убивайте. Что медлите? Думаете, я боюсь, – словно бес вселился в девушку, с неожиданной для опричника смелостью, сказала Ксения, – я не боюсь вас. Вы мне сразу, как только я увидела вас, показались отвратительными и жалкими. Да, вы правы, мне по сердцу пришёлся Даниил. Вы не ровня ему. Слышите, не ровня?! И жизни лишили Даниила лишь за то, что я могла с ним быть.
– Ксения Захаровна, вы умница. Правильно о вас говорят, что вы не только красавица, но очень благоразумная и умная девица.
Андрей подошёл вплотную к пятившейся назад девушке. Андрей надвигался, его тень нависла над ней, словно предвестник беды. В одно мгновение он оказался рядом, его рука грубо схватила её толстую, тяжёлую косу. Вспышка боли, хруст, и вот уже пряди, бывшие её гордостью, её девичьей честью, лежат в его руке. Мир померк, а когда зрение вернулось, Ксения увидела обрубки волос, небрежно рассыпавшиеся по плечам. Она застыла, не в силах произнести ни слова. Коса – это не просто красота, это символ чистоты, невинности. Теперь, обрубленная, она кричала о позоре, о сломленной судьбе. В глазах стоял немой вопрос: как жить дальше, когда отнято самое дорогое?
– Вот теперь, – засовывая за пояс косу, как трофей, говорил Андрей, и в его взгляде плясало злорадство, – ты никому не нужна. Только, моя, слышишь, – в глазах опричника заблестели искорки превосходства, – иди сюда.
Андрей протянул руку, призывая Ксению повиноваться.
– Нет, – отрицательно покачала головой девушка.
– Дай руку, – сквозь зубы ответил Андрей, – повинуйся!
– Никогда, – твёрдо молвила Ксения.
– Я хотел по-хорошему, но видимо, не судьба, поэтому будет, так как я хочу.
Андрей сам взял за руку Ксению и рванул к себе. Ксения отчаянно пыталась вырваться, но сильные руки опричника держали ее крепко. Слезы обиды и страха душили ее, но она не собиралась сдаваться без боя. В голове мелькали обрывки воспоминаний о счастливой жизни, о мечтах, которым теперь не суждено сбыться.
– Мы едем ко мне в вотчину и там сыграем свадьбу.
– Не бывать этому, – пытаясь вырваться из объятия опричника, ответила молодая боярыня, – не буду твоей женой.
– Знаю, что десяткам женихов отказала, но от меня тебе некуда бежать. – Андрей лишь усмехнулся в ответ. Его взгляд был полон цинизма и жестокости. Он наслаждался властью, которую имел над этой хрупкой девушкой. – Дай руку, в свою вотчину отвезу, хозяйкой сделаю. А коли противиться станешь, то белого цвета не возлюбишь. Уж я то сумею с тебя спесь снять, не таких раскалывал.
Андрей остановился и взглядом показал на на убрус.
– Конечно, умеешь, – надевая на голову убрус, что висел на плечах, тем самым скрывая волосы, сказала Ксения, – ты ж опричник. А они кто? Нелюди, звери! Недаром у вас свисает с коней голова собаки.
– Не когда мне лясы точить, – психанул Андрей, – и силой посадил девушку на коня, а сам, запрыгнув в седло позади Ксении, ухватился за поводья.
