Ксения надеялась на благоразумие и честность боярыни Кожемятины.
– Ты кого в мой дом приволок, – после слов Ксении, разбушевалась хозяйка, – на кой леший мне сдалась твоя невеста? Не уж то решил на такой строптивой жениться? Погляди вокруг! За тебя любая пойдёт!
– Мне не нужна любая, – разгневался Андрей, – только она и никто.
– А отец ейный согласен? – Вдруг подала голос Ирина, стоявшая в стороне и наблюдавшая за происходящим.
– Согласен, – коротко ответил опричник.
– Не ври, – не стесняясь ни матери, ни сестры Андрея, запротестовала Ксения, – не давал согласия мой отец!
– Так ты выкрал, – испугалась мать, – а как отец её все разузнает, да к нам придёт?!
– Не узнает, – спокойно ответил Андрей, – да и ей не куда деваться, как за меня идти, Андрей достал из-за пояса девичью косу и бросил на стол.
– Ой, – зажала себе рот ладонью Ирина.
Боярыня Кожемятина подошла к Ксении и одним движением сдернула с головы убрус. Не убранные короткие волосы распустились, словно нити шелка по голове.
– Опозорена, – с явным пренебрежением, промолвила боярыня Матрёна Ивановна, – паскудница.
Ксения стояла и молчала. Горький комок подкатился к горлу и сжал его. Ни единого звука не издала девушка. Она знала, что мать Андрея права. Она обесчещена и опозорена.
– Видеть эту паскудницу не желаю, – топнув ногой, сказала боярыня, – не то, что за одним столом сидеть.
– Успокойся, матушка, – ответил Андрей, поднимая с пола убрус и подавая Ксении, – это моих рук дело. Она невинна как дитя. Поэтому, прошу, не гневайся.
– Ступай вниз, к челяди. Там пусть живёт, пока свадьбу не сыграете, – не взглянув на девушку, отвечала боярыня.
– Я не дворовая девка, – ответила Ксения.– Мой отец новгородский посадник. А ваш разлюбезный сын обманом привез. Слово отцу моему дал, что не обидит, а сам… – Ксения гордо вздернула голову.
– Да как ты смеешь так разговаривать с нами, девка? – закричала Ирина, подступая к Ксении. – Ты хоть понимаешь, где находишься? Здесь тебе не Новгород вечевой!
– Дочь, не горячись, – остановила её Матрёна Ивановна, продолжая сверлить Ксению взглядом. – Значит, говоришь, обманом привёз? А зачем тогда поехала? Сидела бы у себя в Новгороде, если такая гордая.
Ксения сжала кулаки. Она действительно сама села в седло
– Хорошо. Пусть внизу поживет. Я завтра уеду, но постараюсь скоро вернуться. Как приеду, так и свадьбу сыграю. – Сказал Андрей.
– Лушка, – крикнула боярыня, – отведи её вниз, в комнату для челяди, пускай там живёт. И смотри мне, – кулаком пригрозила Ксении, – на глаза мне не сметь показываться.
Ксения, понимая, что никто не заступится, покорно пошла за холопкой, которая привела ее в темную маленькую комнатку на первом этаже терема.
– Вот здесь покуда жить станешь, – с любопытством разглядывая Ксению, промолвила Лушка, – а ты и вправду боярыня, – набравши воздуха для храбрости, поинтересовалась девка.
– Да, но думаю, что сейчас это совсем не важно, – чуть слышно ответила Ксеня.
– Ты садись на лежанку, – заботливо пролепетала Лушка, – а я тебе сейчас что- нибудь перекусить принесу. Поди, голодная?
– Спасибо, – ответила Ксения, – Лушка, тебя ж так зовут?
– Лукерья, – отвечала молодая веснушчатая девчонка шестнадцати лет, – но все кличат меня Лушка.
Девушка выбежала из комнаты, оставив Ксению в одиночестве.
Как же так?! Думала Ксения. Я ж не дворовая девка, не холопка, а самая настоящая боярыня! А меня как простую холопку на первый этаж прогнали. Матушка! Ты все видишь, почему так вышло? Не хочу стать Андреевой женой! Не люб он мне. Ой, как не люб! Подскажи, дай знак, что мне делать? Смириться со своим бесчестьем и покорно принять судьбу? Или же? Ксения задумалась. Нет! Не примет она ту судьбу, что ей уготовил Андрей. Будет бороться. Только как? Ну, а как, время подскажет.
