– Потому что это – серьезный этап, и если вызовешь подозрения – развернут и отправят домой, назад, в Россию! Вот тогда ты вспомнишь меня, но будет уже слишком поздно!
Мы поднялись со своих мест, но Тома все продолжала ворчать. Она суетилась и то и дело проверяла, как там Марс. Ноги под штанами чесались; хотелось снять с себя одежду, лечь поудобнее и снова поспать.
Толпа прилетевших людей плыла по выстланному мягкому ковру. Аэропорт Тель-Авива встретил нас неоднозначностью: простота и размашистость соперничали друг с другом. Высокие белые потолки сглаживали свет.
Я вышел из туалетной комнаты, стряхивая руки от воды.
– Ты видел, да? – спросила Тома, смотря на меня круглыми глазами.
– Видел, что?
– Как что? Ты обратил внимание, какие здесь чистые туалеты?
Я улыбнулся. И сбрызгивая на нее последние невысохшие капли, ответил:
– Ну и бестолковая же у меня сестра!
Тома поморщилась, но не остановилась:
– Это еще что, подожди! Увидишь туалеты у Стены Плача – вообще обалдеешь! Там такой запах, там такая красота, все сверкает… Я правда не знаю, так ли чисто на мужской половине. Но женские туалеты мне нравятся!
Тома остановилась, задумалась и помолчала. Потом она кивнула сама себе и уверенно заявила:
– Пройдешь со мной в женский? С такой девчачьей мордашкой и этой твоей новой прической – никто и не поймет!
Меня вдруг охватило желание взять что-то тяжелое и хорошенько ударить сестру, но она схватила за рукав и потянула вперед:
– Скорее, а то в очереди простоим.
Я поддался ей и мгновенно успокоился.
– Приготовь паспорт, свидетельство о браке. А, и адрес, адрес не забудь, – сказала она мне, когда мы подошли к зоне паспортного контроля.
Тому пригласили, она суетливо побежала вперед. Я наклонил голову, чтобы увидеть лицо сестры. Ей задали вопрос, она ответила, сжимая в руках переноску с собакой, слегка перекатываясь с носков на пятки. Затем она забрала свой паспорт и скрылась за ограждениями.
Я сделал несколько шагом и оказался на том месте, где только что стояла моя сестра. Сотрудница таможенной службы заглянула в протянутый мной документ и пристально посмотрела на меня.
Затем, сказав мне «добро пожаловать» на неожиданном для меня русском языке, прикрыла рукой рот от накатившей волной зевоты и вернула паспорт.
Когда я снова увидел Тому, на ее лице я прочел, кажется, разочарование:
– Ты все?
– Ты же так переживала, что меня продержать всю ночь. Что теперь-то расстраиваешься?
– Спросили что-нибудь?
– Нет, ничего, – ответил я непринужденно, – пожелали счастливого пути!
– Серьезно? Даже меня спросили: зачем это я приехала и насколько?
Я пожал плечами, стараясь погасить улыбку.
– Как странно… – Тома не могла смириться. – Ну ладно, что делать… Полина нас уже ждет. Идем, идем!
Марс семенил между сестрой и мной. Мы шли быстрым шагом, но вдруг Тома остановилась. Поводок в ее руке натянулся. Мы оба одновременно обернулись: собака отстала, изогнулась и замерла.
– Что? – вскрикнула Тома. – Только не здесь, только не здесь!
Но было уже поздно: на вычищенный ковер упала плотная куча. В отличие от меня моя сестра принадлежала к числу тех людей, которые в чрезвычайный ситуациях становятся собранней, острее осознают свои действия, поэтому она не растерялась: вытащила из кармана упаковку съеденного при пересадке печенья и быстрым движением собрала бывшее содержимое кишечника Марса так, что не осталось и следа.
