- У тебя есть брат? – приятно удивляется девушка.
- У меня их два, - улыбнулся Нойманн, и в уголках его глаз показались морщинки.
Они придавали ему мужественность и зрелость.
- Старший тоже живет в Берлине, мы вместе работаем. А у тебя? У тебя есть кто-то?
- Да, - взгляд Кати немного потух, - у меня есть старший брат, его зовут Вадим и он – надежда моего отца, - с печальной улыбкой произносит девушка, - однажды мой отец признался, что сожалеет о втором ребенке. Обо мне.
- Что? – не понял Макс.
Он не понял, как можно было сказать такие слова своей дочери. Как можно было вообще подумать об этом?
-Да. Он хотел второго мальчика, но родилась я… Мой отец желал больше преемников, девочек он не берет в расчет.
Катя не заметила, как Нойманн презрительно поджал губы и сощурился, посмотрев куда-то в даль. Он не понимал, он не мог понять такого отношения к своей родной крови! Нойманн понимал желание родителей привить самостоятельность своему чаду и отправить куда-то подальше от дома, Макс и сам придерживался такого мнения, но чтобы не любить ребенка – такое он вообразить себе не мог.
- Ты знаешь… Нас трое в семье, и все трое – мальчики. Но мой отец очень хотел девочку. Он хотел, чтобы у него была одна дочка, вот только не сложилось. Но, несмотря на это, он никогда не ругал мою маму, да и в чем она виновата? Он хотел дочку, но не до такой степени, чтобы когда-то посметь упрекнуть в этом своих сыновей. К сожалению, последние роды у моей мамы были тяжелыми, и после рождения моего младшего брата они перестали пробовать. И отец не видит в этом трагедии, он всегда благодарит судьбу за нас, сыновей.
Макс немного помолчал. Катя тоже притихла, ей была приятна поддержка мужчины.
- Давай остановимся здесь. Не нужно меня провожать, - шепотом попросила Катя, когда они приблизились к ее дому, - мой брат… Он не потерпит, если узнает о тебе. Я хочу тебе сказать, что у тебя прекрасные родители, Макс. И твоя братья, я уверена, тоже.
Нойманн понимал, что девушка собирается вновь с ним проститься, и он сразу же заметил поползновения Кати к подъезду. Он боялся не увидеть ее больше, а потому несильно, но крепко сжал ее руку повыше локтя и приблизил растерянную девушку к себе.
Никогда в своей жизни он не позволял себе принимать решения, которые не были обдуманы на все сто процентов. Никогда. Но здесь, в сердце России и рядом с этой девушкой, все полетело к чертям.
- Что тебя держит здесь, Катья? – с искренним удивлением спросил Макс, все еще удерживая удивленную девушку рядом с собой.
Немец нутром чувствовал, что она собирается сбежать от него, заведомо попрощавшись.
- Если я правильно понял, то ты одинока. Со стороны друзей, - Катя медленно кивнула, - со стороны мужчины… И, к сожалению, со стороны родителей. Что тебя держит здесь, скажи?
Катя не понимала, куда ведет этот разговор и к чему немец задает эти до боли странные вопросы, а еще она была удивлена тому, какая крепкая хватка была у Нойманна. Она, и правда, собиралась сбежать, не позволив им как следует проститься, но Катя не успела.
Она положила свою ладонь поверх его длинных пальцев и мягко освободила себя из захвата мужчины. Пока Нойманн не понял ее задумки, Катя осторожно вложила свои пальцы в его широкую ладонь и, прошептав возле его губ всего лишь слово «Москва», убежала с букетом цветов в раскрытый подъезд.
Нойманн остался стоять, провожая улыбчивую девушку цепким, пристальным взглядом.
