Любовь по солнечным часам - страница 12



Бессонов расхохотался.

– Это маменька научила тебя действовать угрозами?! В ее репертуаре.

– Не смей поминать в таком тоне мою мать! – выкрикнула Надя сквозь рыдания. – Ты ее мизинца не стоишь…

– Ну, вот и момент истины. Вот и отлично! – потирая руки, со злобным удовлетворением крикнул Егор.

Он бросился в коридор, стал натягивать куртку.

– Егорушка, куда ты, как ты… – Надя, будто опомнившись, устремилась за мужем.

– Не беспокойся. Слава богу, у меня есть бабушкина квартира. Я, как уважающий себя мужчина, не буду делить имущество. Двадцать пять процентов зарплаты, как и положено по закону, буду давать на Машу.

– Господи помилуй, мне все это кажется страшным сном… Какие проценты, какая квартира?

– Нет, дорогая. Это не сон. Пробуждение! – Егор рванул с полочки кепку. Вместе с ней на пол посыпались шарфы, перчатки, платки.

Надя бросилась подбирать вещи, лепеча:

– А рубашки? Кто будет стирать как надо? И твой желудок…

– Трогательная забота, – скривился Бессонов. – Спасибо, конечно, но протертые супчики умеете готовить не только вы с маменькой.

Надя привалилась к стене.

– Ах, вот к чему весь этот пафос! У тебя кто-то есть…

От невероятной догадки у Нади вмиг высохли слезы.

– Снова пощечина, – огрызнулся Егор. – Нет, милая женушка, ты знаешь, что я не таков. Но… но крест на себе ставить в сорок лет не буду. Я тоже заслужил счастье, в конце концов. И не вздумай бежать за мной! – Он с досадой посмотрел на жену.

Такого взгляда могла бы удостоиться дворовая кошка, перебежавшая ему дорогу. Подхватив чемодан и сумку, Егор переступил порог. Хлопнула дверь. Стоя в коридоре, Надя слышала, как со скрежетом раскрылись и закрылись двери лифта.

«Вот, кажется, и все. Теперь – все. ВСЕ…» – снова завел механический тягучий голос в Надиной голове.

Пройдя на кухню, Надежда осела на табурет, в оцепенении уставилась в темное окно. Затяжной дождь выстукивал нестройный ритм по стеклу.

А потом начались месяцы борьбы за разваливающуюся семью. Надя не могла и не хотела верить, что ее налаженная, пусть не очень радостная, но более-менее спокойная и предсказуемая жизнь рухнула. Сталкиваясь с малейшей проблемой – выбитые пробки, потекший унитаз, капризы Маши, она вспоминала Егора и тянула руку к телефону. Но одергивала себя. Не могла слышать удовлетворенного мужниного вздоха и сакраментального:

– Ничего не способна решить в этой жизни сама…

Дважды Надя приезжала к квартире Егора в подмосковный городок. В первый раз не застала мужа. Звонила, била ногой в дверь, пока не вышла соседка и не послала «шалаву» по матери. Большего унижения в своей жизни Надя не испытывала.

Второй раз, дозвонившись на стационарный телефон и услышав нетрезвое «Але», кинулась на вокзал. Стоял ледяной вьюжный февраль. Надя продрогла до одервенения, с трудом пробираясь по обледеневшим тропинкам от станции до дома Егора.

Оказавшись у ненавистной дерматиновой двери, звонила, пока Егор не открыл. Он еле держался на ногах. Поэтому, наверно, даже не удивился приезду жены.

– Я соскучилась! Ты… один? Я вот котлеты паровые привезла, – лепетала Надя, оглядываясь по сторонам. Искала соперницу.

И снова это было гадко и унизительно.

Соперница не обнаружилась, зато Надя увидела, как представляет себе холостяцкое счастье ее принципиальный супруг. Пустые бутылки на полу и пластиковые пакеты из-под полуфабрикатов на столе.

Егор, не глядя на Надю, сел за неприбранный стол и начал есть ее котлеты из судка руками.