Но в целом участь императрицы, как правило, заключалась в скончании дней своих в монастыре, причем не столь важно, отправлялась ли она туда как вдова свергнутого и убитого императора, или же, овдовев естественным путем, просто давала дорогу новой молодой венценосной паре – вдовство моментально понижало ее в ранге по сравнению со становившейся полновластной императрицей невесткой, и мало кто мог вынести это испытание. Разница заключалась лишь в том, что усопшая вдова «правильно» умершего мужа получала право покоиться рядом с ним в императорском мавзолее, вдовы свергнутых императоров, как правило, погребались в монастырях, по которым были прежде разосланы новой властью. Бывали, впрочем, и неунывающие вдовы, предпочитавшие новый брак монастырскому уединению, но это являлось скорее все же исключением из неписаного правила. Такова в общих чертах жизнь византийской императрицы – от брачного ложа до гробовой доски. А что же в частностях?
Галерея византийских императриц представляет нам самых разнообразных женщин, со своими достоинствами и пороками. О деяниях некоторых из них будет рассказано подробно далее. Понятно, что обладание властью и особенно стремление удержать ее подталкивало их порой на страшные преступления, и даже за иконными ликами прославленных в лике святых византийских императриц порой виден львиный оскал. Прокопий Кесарийский писал о своей современнице: «Что касается Феодоры, то ее разум непрестанно и прочно коснел в бесчеловечности. Она никогда и ничего не совершала по чужому внушению или побуждению, но с непреклонной настойчивостью всеми силами осуществляла свои решения, и никто не отваживался испросить у нее милости для того, кто стал жертвой ее недовольства. Ни давность времени, ни удовлетворенность от наложенного наказания, ни всякого рода мольбы, ни страх перед смертью… не могли склонить ее к тому, чтобы унять свой гнев. Одним словом, никто никогда не видел, чтобы Феодора примирилась с тем, кто досадил ей, даже после его смерти, но и сын умершего, словно нечто другое, принадлежавшее отцу, заполучив в наследство вражду василисы, передавал ее до третьего колена. Ибо ее пыл, крайне расположенный возбуждаться для того, чтобы губить людей, был совершенно не способен к умиротворению» («Тайная история», 15, 1–5). Не колеблясь, она устроила убийство готской королевы из одного лишь опасения, что ее державный муж, Юстиниан, посредством брака захочет присоединить к Византии королевство ост-готов в Италии: «Когда Амаласунта в своем нежелании обитать среди готов решила переменить и саму свою жизнь, задумав отправиться в Византий, как мной рассказано в прежних книгах (имеется в виду “Война с готами”. – Е.С.), Феодора призадумалась над тем, что эта женщина была знатного происхождения, к тому же царица, очень хороша собой и необыкновенно изобретательна в путях и средствах к достижению желаемого ею. Ее великолепие и исключительно мужской склад характера возбуждали в ней [Феодоре] подозрения, в то же время она боялась непостоянства своего мужа. Свою ревность, однако, она проявила не в пустяках, но решила злоумышлять против той, не останавливаясь и перед ее убийством. Тотчас она убедила мужа отправить послом в Италию Петра, причем только его одного. Посылая его, василевс дал ему поручения, о которых я рассказал в соответствующем месте моего повествования. Но из страха перед василисой я не мог открыть тогда истину о том, что произошло. Сама же она потребовала от Петра лишь одного – чтобы он как можно скорее убрал Амаласунту из числа живых, обнадежив его, что он будет осыпан великими милостями, если исполнит ее поручение. Тот, оказавшись в Италии (ибо природа этого человека не ведала, что значит испытывать колебания, готовя подлое убийство, когда имелась надежда заполучить какую-то должность или большие деньги), убедил Теодата (мужа и соправителя Амаласунты.
