Так и чувствую давящий взгляд Медведя на себе.
Мы едва ли парой слов сегодня обмолвились. Не то, чтобы я хотела с ним больше говорить. Скорее даже наоборот.
Но понимаю, насколько опасное и шаткое у меня положение.
Медведь меня терпит. Ровно до того момента, пока остается надежда, что в состоянии Айдарова может хоть что-то сдвинуться в лучшую сторону. Но если все останется как есть. Если усугубится…
Обрываю тревожные мысли.
Ощущаю, как накатывает паника и подавляю ее.
Нужно пробовать снова. Возможно, надо сказать что-нибудь другое? Но что?
Беру Айдарова за руку. Сейчас его пальцы кажутся прохладнее, чем были вчера. Или мне чудится?
Очередной тревожный знак.
— Мне страшно, Самир, — выпаливаю, сама не замечаю, как начинаю, а после уже не могу остановиться: — Я никогда не хотела за тебя замуж. Отец обещал тебе в жены мою сестру. Старшую дочь. Не меня. Но ты решил иначе. И да, я сбежала. Просто потому что хотела свободы. Другой жизни. Нормальной жизни. А не золотую клетку. Еще и с тем, как ты привык… изменять. Быть с разными женщинами. Не о таком я мечтала. Понимаешь? Думала, закончить универ. Пойти работать. Встретить свою любовь. Не представляла, что мне придется выйти замуж так рано. Еще и жить по чужим правилам. В четырех стенах. Без права на… да на хоть что-нибудь.
Горло сдавливает. Подступают слезы.
— Ты нашел меня, — продолжаю, с трудом глотая ком в горле. — В ярости. Злой. На тебя даже просто смотреть было жутко. А когда ты собирался меня… наша первая брачная ночь могла стать моим худшим кошмаром. Даже не знаю, как бы я это выдержала.
Зажмуриваюсь. Сжимаюсь вся.
И продолжаю чуть слышно бормотать.
— Нет, не выдержала бы, — нервно мотаю головой. — Ты бы меня сломал. Сразу.
Шмыгаю носом, лихорадочно вытираю ладонью набежавшие на глаза слезы.
— Наверное, я должна радоваться, что все так. Что есть хотя бы эта отсрочка. Но что-то мне совсем не радостно. С тобой — жутко. А без тебя, когда ты… такой. Мне очень страшно.
Замолкаю.
В голове полный сумбур.
Эта моя речь явно не то, о чем стоит говорить. И вряд ли бы Айдарову понравилось такое.
— Хочу, чтобы ты вернулся, — выдаю, сама себя едва слышу. — Но и ты меня пугаешь. Ты вообще самый страшный человек, которого я знала.
Застываю.
Сначала не вполне понимаю, что происходит. А потом меня обжигает — его пальцы сжимают мою ладонь. Сильно. Ощутимо. И теперь чувствуются куда горячее, словно окатывают огнем.
+++
друзья, поздравляю со светлым праздником Рождества! Пусть у вас все будет хорошо:)
13. 13
Рефлекторно стараюсь убрать руку, но ничего не получается.
Остаток слов, которые собиралась выпалить, забиваются в горле, и у меня совсем не получается ничего произнести.
И тут же оживают приборы, датчики. Слышится все более отчетливый писк. Будто в прошлый раз, когда я звала врача, когда мне почудилось, что Айдаров очнулся.
Поднимаю взгляд на него. Но глаза словно затуманены набежавшими слезами. Торопливо вытираю их свободной ладонью, прохожусь пальцами по векам.
И уже по-настоящему каменею.
Он смотрит на меня.
Это уже точно не кажется. Не может быть какой-то нервной фантазией. Его глаза буквально впиваются в меня. Как и всегда. Нет, даже жестче.
Тяжелый взгляд ощутим физически. От него бросает то в жар, то в холод. И лихорадочная дрожь напряжения пробегает по телу.
Он слышал… все.
Каждую мою фразу, выданную на эмоциях. И вряд ли мне стоило быть с ним настолько откровенной.
