Нет, нет. Определенно не стоило.
Невольно качаю головой. Снова веду рукой. Инстинктивный жест. Безуспешно стараюсь освободиться. Броситься прочь из палаты.
— Врач, — выпаливаю. — Нужно позвать врача.
Айдаров ничего не отвечает. Глаз не отводит.
И каким-то образом я понимаю, что он против. Без слов. Это просто читается в его прямом и жестком, немигающем взгляде.
По всему видно, что он не хочет, чтобы я уходила.
Морозные вспышки пробегают по груди. По спине. Холод сковывает меня словно панцирем.
И некоторое время действительно не могу шевельнуться. Не пытаюсь. Попадаю под воздействие темных глаз и ничего не получается с этим сделать.
Меня отрезвляют все громче звучащие приборы.
Сама не знаю, как сбрасываю оцепенение. Все же подаюсь вперед и жму на уже знакомую кнопку вызова медсестры.
Дверь распахивается. Чуть ли не через секунду.
Появляется врач. Несколько медсестер. Еще какой-то мужчина в белом халате. Его лицо выглядит незнакомым.
Растерянно глянув по сторонам, снова смотрю на Айдарова.
Он морщится. Недоволен.
— Извините, вам лучше сейчас выйти, — говорит врач.
— Как он? — от волнения с трудом двигаю губами. — Ему… лучше?
Боюсь, что-то спрашивать. Вроде и хороший знак, что Айдаров настолько сильно сжимает мою руку, глаза открыл. Но…
— Мы обсудим это позже, — замечает доктор.
Пока еще здесь нахожусь, смотрю за всем. Вижу, как Айдарову делают несколько инъекций.
Медсестра заслоняет его лицо, когда подается вперед.
Наш зрительный контакт разорван.
Меня выводят из палаты.
Уже за дверью осознаю, что Айдаров не заговорил. Не знаю, как бы он промолчал. Особенно после тех моих фраз.
Может, не слышал?
Надежда мелькает под сердцем и тут же сгорает.
Нет. Все он слышал. По глазам было понятно. Очень… заметно.
Так и стою, прислонившись спиной к стене, пока не выходит врач. Поворачиваюсь, смотрю на него, опасаясь задать вопрос.
— Сейчас еще тяжело что-то говорить, — произносит доктор, внимательно глядя на меня. — Но положительная динамика есть. Допускаю, что ваши визиты пошли на пользу.
Сердце судорожно сжимается.
Трудно понять — мне стоит порадоваться или… когда Айдаров окончательно придет в себя, кошмар начнется заново?
14. 14
Ночь проходит почти без сна. Зависаю во взвинченном состоянии. Мыслей столько, что сомкнуть глаза не получается.
А утром приезжает Медведь. В обычное время.
Не угрожает. Не давит. Он вообще как-то иначе сегодня выглядит. Но эта перемена еще вчера началась. Когда этот человек говорил с врачом.
Кажется, у него тогда даже лицо посветлело.
Все благодаря хорошим новостям.
Айдаров очнулся.
Это же… хорошо.
И для меня тоже.
Надеюсь. Пока тяжело разобраться. Однако вряд ли бы мое положение могло бы улучшиться, будь он и дальше без сознания.
А теперь — снова неизвестность.
Мое сердце стучит все сильнее. Набирает обороты с каждым новым этапом. Когда усаживаюсь в машину к Медведю. Когда он привозит меня в больницу. Когда иду по уже знакомым коридорам больницы. Когда поднимаюсь на лифте. Когда оказываюсь перед палатой.
Дверь открывается. И… мой пульс окончательно сходит с ума.
Айдаров лежит. Верхняя часть кровати приподнята, поэтому он сразу видит меня, поворачивает голову.
Врач говорит что-то. А я не слышу. Видимо, это насчет того, что нас оставят наедине, потому как дверь позади закрывается.
Застываю, глядя на Айдарова.
Он бледный, осунувшийся. Но в то же время сегодня выглядит как будто бы… крепче.
