— Ну женушке его повезло, — вдруг протягивает один из голосов.
— В смысле? Ты чего?
— Как — чего? Ему недолго осталось, сама понимаешь. А даже если и выживет, то вряд ли он сможет хоть что-то решать. Так что все деньги ей достанутся. А денег, я уверена, там завались!
Тошнота подкатывает к горлу.
Меня аж передергивает от настолько циничных фраз.
— Или ты думаешь, она по любви за него замуж вышла? — посмеивается. — Нет, конечно. Все ради денег. Такая молодая. Наверное, даже помладше нас. Зато вон как хорошо устроилась. Знала кого охмурять.
— А почему не по любви? Мужик-то горячий. И на лицо красивый, и тело такое, будто он из спортзала не вылезал. Это же не какой-нибудь жирный старикан. Вполне могла и по любви…
— Ой, брось.
Допустим, теплых чувств между мной и Айдаровым не было. Но от того яда, которым пропитаны фразы медсестры, бросает в холодную дрожь.
— Все, тихо, — вдруг шипит она. — Не мешай мне.
— Да я молчу.
— Он идет. Видишь? По телефону говорит. Неужели опять сделает вид, будто меня не замечает? Не понимаю, в чем проблема…
— Слушай, ну он занятой человек.
— Может быть, только это не помешало ему трахнуть меня в соседнем процедурном кабинете пару дней назад.
— А потом?
— А потом — ничего, — замечает с негодованием. — Это был лучший секс в моей жизни. Клянусь. Меня так… еще никто! Никогда. И думаю, ему тоже все понравилось. Не могло не понравиться. Чувствую же.
— Странно тогда, что он теперь так себя ведет. Избегает тебя.
— Почему сразу — «избегает»?
— Извини, но как еще?
— Ну может другая причина есть. Может он меня так наоборот… хм, прикрыть пытается. Наш главный против того, чтобы мы тут романы крутили, сама ведь знаешь.
— Знаю, однако…
— Все.
Медсестра шикает.
Тяжелые шаги звучат совсем близко.
— Добрый день!
— Здравствуйте!
Фразы звучат словно нараспев. Девушки еще что-то сказать пытаются, но никакого ответа не получают.
Дверь распахивается.
Медведь показывается на пороге.
— Идем, — бросает холодно.
Поднимаюсь, следую за ним.
Медсестры бледнеют. Одна сильнее другой. Оторопело переглядываются, осознавая, что весь их откровенный разговор был услышан.
Но совсем не до этого. Какие бы мерзости по случайности не узнала, пока была в комнате ожидания.
— Улучшений нет, — заключает Медведь, когда усаживается за руль, заводит двигатель и переводит взгляд на меня. — Что думаешь делать?
Застываю, похолодев.
— А что я могу сделать? — вырывается невольно.
Я же не врач. Даже не медсестра. Понятие не имею, как можно сейчас помочь Айдарову.
— Не знаю, — мрачно замечает Медведь. — Но если дальше так пойдет, то пользы от тебя никакой.
Молча смотрю на него.
— Тогда зачем ты здесь? — спрашивает он.
12. 12
— Я здесь, потому что я его жена, — отвечаю тихо.
Медведь мрачнеет.
— Жена, — повторяет он таким тоном, будто это ругательное выражение, а после холодно прибавляет: — Тогда старайся лучше, жена.
— Я делаю все, что могу.
— Мало делаешь.
Он отворачивается и смотрит на дорогу, потому что как раз выезжает с парковки.
А меня так и подмывает бросить — а ты больше делаешь? Медсестер по процедурным зажимаешь. Это твоя помощь?
Но сказать такое будет глупостью.
Не даю волю эмоциям. Подавляю всплеск.
Дорога до дома проходит в звенящей тишине. А после Медведь так же молча провожает меня до самой квартиры.
Ни слова больше.
Выдыхаю, когда дверь за ним захлопывается.
Наступает новый день. И новый визит в палату. Врач оставляет меня рядом с Айдаровым и выходит за дверь.
